– Теперь, почти девять лет спустя, – жаловалась Каролин, произнося слова с сильным эстонским акцентом, – у меня было ощущение, что я гребу против течения. Коллеги в ЦПБО постоянно высмеивали мои решения. Говорили, что я по глупости позволяю жулику водить себя за нос. Когда Билли вернулся в центр Моритца в ЦПБО, у всех уже сложились о нем определенные стереотипы. От уборщицы до директора – у всех было насчет Билли свое мнение, и все полагали, что знают его лучше, чем я или он сам. Советовали обращаться с ним как с преступником, алкоголиком и наркоманом.

Несмотря на это давление и враждебность со стороны персонала, Стелла Каролин дважды в неделю беседовала с Билли.

– Меня никто не поддерживал, – сказала она. – На нас с Билли все время нападали. Вечно приходилось объяснять, что́ я ему прописала, почему, что́ сейчас происходит… Чудный коллектив – абсолютно все были менее квалифицированными, чем я, но зато их поддерживал доктор Линднер. Я была одна против всех. Делала, что могла. Больше ради Билли, чем ради себя. Большинство из них не признавали тот факт, что Билли «переключается» и из-за своего расстройства может действовать непоследовательно. Один Билли выходил из больницы, другой гулял по ее территории, третий возвращался с опозданием. И его наказывали, отбирая право выходить на улицу. Никто не верил в его диагноз.

Когда возникали разногласия, доктор Линднер говорил, что Каролин должна подчиниться мнению коллег.

Она вспомнила судебное слушание, где с доктором Колом, психологом Дороти Тернер и доктором Джорджем Хардингом свидетельствовала, что у Билли диссоциативное расстройство идентичности. Билли в зале суда постоянно переключался, и все, кто его знал, это понимали. Однако Линднер заявил, что у Билли псевдопсихопатическая шизофрения. Стелла Каролин заметила, что никогда о таком заболевании не слышала. Возможно, предположила она, это какой-то устаревший термин, но Линднеру все сошло с рук. Он так считал и пользовался властью, чтобы доказать свою правоту.

«Приходилось постоянно воевать. И дело было не только в Билли. Шла борьба за власть. Всякий раз, диагностируя у кого-либо диссоциативное расстройство идентичности, ты нарывался на неприятности», – пояснила Стелла Каролин.

Узнав, что на Стеллу Каролин нападают, как когда-то на доктора Кола и Джудит Бокс, Билли впал в уныние, и его состояние ухудшилось.

Глава Управления по условно-досрочному освобождению Джон У. Шумейкер придерживался мнения, что – несмотря на признание невиновным по причине невменяемости – Миллиган нарушил условия досрочного освобождения.

По мнению Шумейкера, восемь лет, которые Билли провел в психиатрических больницах строгого режима, не засчитываются как срок заключения, потому что в этот период его невозможно было арестовать.

Шумейкер стоял на своем: как только Миллиган будет признан здоровым и выйдет из-под судебной юрисдикции – его следует арестовать и посадить на оставшиеся тринадцать лет за ранние преступления, то есть нападения на придорожной парковке. Адвокат, не знавший о душевном расстройстве своего двадцатилетнего подзащитного, уговорил его тогда признать себя виновным и пойти на сделку со следствием.

Шумейкер продолжал настаивать несмотря на то, что, согласно законодательству, время принудительного пребывания в психиатрической больнице засчитывалось как отбывание срока.

– Я не согласен с местным законом, который позволяет рассматривать время, проведенное в психиатрической больнице, как время условно-досрочного освобождения, – заявил он, – и собираюсь использовать дело Миллигана, чтобы добиться его пересмотра.

Общественный защитник округа Франклин Джим Кура сомневался, что это истинный мотив действий Шумейкера. Такое нашумевшее дело, как у Билли, – неудачный выбор.

– Полная бессмыслица. Я так и сказал Шумейкеру. Он уперся, но это полная ерунда, никто не станет изменять правовую норму на основании дела Билли. Для таких целей требуется дело простое и однозначное. Дело Билли не подходит в качестве прецедента по причине своей уникальности. Оно не может считаться ясным прецедентом для других случаев – вот и все.

Позднее он еще раз прояснил свое мнение по этому вопросу:

– Существует другое объяснение, которое я считаю более правдоподобным. Билли приобрел печальную известность, и для людей, облеченных властью, вроде Шумейкера превратился в человека, который в некотором роде взял верх над системой, и они ему мстят. К тому же Билли – человек, на котором легко сделать политическую репутацию. Это как критиковать Саддама Хусейна. Он для политиков – легкая добыча. Одно это объясняет, почему пресса и политики так ретиво на него нападают. Это приносит им голоса и освещение в СМИ, вызывает интерес публики. И так было всегда. – Кура ударил кулаком по ладони. – Билли пришлось противостоять многим влиятельным персонам. Одна из сложностей, когда ты множественник и душевно болен, – это склонность к излишней подозрительности, – засмеялся он. – Разумеется, если тебя действительно преследуют, то это никакая не паранойя. А Билли преследуют.

Узнав, что судья Мартин переводит Билли в открытый блок, где его будет лечить доктор Каролин, Шумейкер направил суперинтенданту ЦПБО новый ордер. Он был датирован двадцать седьмым июня тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.

В больнице ЦПБО глава отделения К. Хачинсон-Бардин встретила Билли как его лечащий врач и арт-терапевт. Первого июля тысяча девятьсот восемьдесят пятого года она записала, что он подчиняется распорядку и постепенно увеличивает время, проводимое вне помещения, бегая трусцой, посещая местный больничный магазин и прогуливаясь в компании других пациентов.

Судья Мартин разрешил выходы за территорию больницы в сопровождении ограниченного числа ответственных лиц, включая Бекки Б., молодую студентку из университета Огайо, которая познакомилась с ним в Афинах и теперь регулярно навещала его в Колумбусе.

Соцработница Глория Застров сообщила, что имела продолжительный разговор с Бекки и сделала вывод о ее зрелости и искренности. Бекки только что получила бакалавра психологии и искала работу, надеясь впоследствии поступить в магистратуру по специальности спортивная психология.

Однако в истории болезни за десятое июля тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Застров также записала: «Он выпадает из времени, не может вспомнить, что произошло. Часто что-то забывает и беспокоится по поводу своей забывчивости. Ему нужно напоминать о посещении врача, плановых мероприятиях и т. д.».

Доктор Каролин консультировалась с Дэвидом Колом по поводу использования амобарбитала во время лечения Билли в Афинах. Несмотря на оппозицию со стороны коллег, которые выступали против применения этого сильнодействующего и вызывающего привыкание барбитурата, Кол утверждал, что амобарбитал действует на Билли не так, как на большинство людей. Он вызывает временное сплавление его личностей.