Швейкарт добавил, что со стороны обвинения имеют место процессуальные нарушения. «Арестовывая Билли, они заявляли, что у них есть доказательства, – сказал высокий бородатый защитник, – но ничего не представили в суде. Посмотрим, что они еще придумают».

Брюс Расселл, который произвел выстрел из ружья, признал себя виновным в вандализме и был выпущен без залога.

Поскольку к ответственности Миллигана не привлекли, судья Флауэрс перешел к следующей фазе одобренной программы лечения. Во время слушания в Колумбусе Флауэрс расширил условия «пребывания вне больницы» и объявил: Билли должен возвращаться в Афинскую психиатрическую клинику по меньшей мере раз в неделю для продолжения лечения, а также уведомлять больницу, если захочет выехать за пределы афинского округа.

Несколько рассерженных феминисток из Национальной организации женщин громко запротестовали в зале суда. Одна вскочила и крикнула: «Я требую, чтобы женщин Огайо предупредили, что известный насильник выходит на свободу!»

На улице другая женщина пыталась броситься на Билли, но друзья ее удержали.

Он сказал, что понимает их чувства. Знает, что такое ненависть, потому что его много раз насиловал отчим. «Но я не животное, каким изображают меня СМИ. Приезжайте ко мне в Афины и познакомьтесь с настоящим Билли Миллиганом».

«Желаю вам всего наилучшего, – сказала еще одна женщина. – Но вы должны понять, что всякий раз, как упоминается ваше имя, миллионы женщин в страхе вздрагивают».

Три недели спустя Билли переехал из района шерифа Аллена на ферму, где начал в качестве дополнительного заработка, помимо дохода от картин, разводить мясной скот.

Вскоре после этого в Афины, чтобы взять у Билли интервью, приехала Сильвия Чейс. Телевизионная группа ее программы «20/20» засняла, как он гуляет с собаками, ходит по окраине города, дает корм скоту и рисует. Большинство горожан согласились дать своему печально знаменитому соседу еще один шанс.

Однако шериф Роберт Аллен был все так же яростен в своих нападках.

Вот что он заявил еженедельнику «Бостон Феникс»: «Если бы этот сукин сын [Миллиган] отправился за изнасилования в тюрьму и отсидел положенный срок, то сейчас уже вышел бы на свободу и жил, как мы с вами. Черт, если посмотреть, сколько времени он провел в психушках, то выйдет больше, чем если бы его сразу посадили. Но это к делу не относится. Он по-прежнему должен обществу несколько лет за решеткой за изнасилования. Мне как-то сказали, – добавил Аллен с широкой улыбкой, – что у меня был шанс решить проблему, а я им не воспользовался. Надо было пристрелить сукина сына и сбросить тело в какой-нибудь карьер в округе Мегс».

Две недели спустя Билли позвонил адвокату и сообщил, что Аллен с заместителями явились к нему домой в час ночи и снова арестовали его за пособничество в стрельбе по сараю.

Билли заявил о невиновности, но не смог выложить семьдесят тысяч залога, и Аллен запер его в местной афинской тюрьме.

Там Билли был избит в кровь.

Два дня спустя его сокамерники, Лэрри Сейбо и Майрон Маккормик, отправили письмо в газету «Колумбус ситизен джорнал», и та восьмого марта тысяча девятьсот восемьдесят пятого года напечатала их рассказ, а также опровержение шерифа.

Шериф Аллен заявил «Афинским новостям», что не видит никакого конфликта интересов в том, что он расследует обвинения против самого себя. «А кто сделает это лучше?» – добавил он.

Позднее он объявил прессе, что расследование показало необоснованность обвинений. Капитан афинской полиции Клайд Бизли, который, по просьбе шерифа, также принял участие в проверке, сказал, что один из заключенных признался, что солгал и что все это – дело рук Миллигана, который хочет дискредитировать Аллена.

Однако Гэри Швейкарт и общественный защитник штата Огайо Рэндалл Дана – убежденные, что Билли действительно грозит опасность, – добились судебного решения о его переводе из афинской окружной тюрьмы обратно в ЦСПО (к тому времени переименованное в Судебно-психиатрический центр имени Тимоти Моритца) – для проведения психиатрической экспертизы. А девятого апреля тысяча девятьсот восемьдесят пятого года судья Мартин отдал приказ о его переводе в государственную больницу города Массиллон на северо-востоке штата, где он должен был находиться до следующего судебного слушания через два с небольшим месяца.

А между тем Брюс Рассел – тот, кто на самом деле выпустил пулю по сараю своего бывшего начальника, – через тридцать дней вышел на свободу.

После целого ряда обследований семнадцатого июня тысяча девятьсот восемьдесят пятого года томми в наручниках доставили из Массиллона в Судебно-психиатрический центр имени Моритца. Когда его вели в приемное отделение, томми заметил знакомую фигуру и вздрогнул.

– Кто это? – спросил он проходящую мимо медсестру.

– Наш новый клинический директор.

– Похож на…

– Это доктор Льюис Линднер, его недавно перевели сюда из Лимы.

Слова «Линднер» и «Лима» соединились и эхом отозвались в лабиринте его сознания, долетев до самых потаенных уголков памяти в Месте смерти.

Девять дней спустя, изучив документы по Миллигану и отчеты психиатров, судья Томас Мартин распорядился о его переводе из Судебно-психиатрического центра имени Моритца в открытый блок Центральной психиатрической больницы Огайо (ЦПБО), где он мог гулять по больничной территории, отмечаясь в журнале.

По инициативе общественного защитника Рэнди Даны (близкого друга Гэри Швейкарта), судья Мартин назначил лечащим врачом Билли седую голубоглазую Стеллу Каролин. В тысяча девятьсот семьдесят седьмом году она, вместе с психологом Дороти Тернер, сообщила суду, что он страдает от диссоциативного расстройства идентичности.