— Хорошо, я скажу вам правду, — ответил я. — Вы этого заслуживаете. А правда в том, что сегодня мы все умрем или нет. Тут уж как повезет.

Огнард подошел к нам.

— Пора уходить отсюда, — сказал он. — Руна телепортации…

— Не сработает, — с кривой улыбкой отозвался Димитрис. — Триангл огня блокирует колдовство порталов. Иначе какой смысл в этой ловушке?

— Длань Стрибога, — прошептал Огнард. — Чертовы, проклятые орки, из-за них сгибнем мы все. Я не хочу умирать ради их безумного вождя.

— Идите и встаньте рядом с Саардак-ханом! — приказал я. — Если Вороны прорвут защитную сферу, лучше отбиваться всем вместе.

Огнард бросил взгляд на языки пламени.

Три огненные волны были уже так близко.

— А может, прорвемся? — спросил воевода. — С боем, внезапно, пока не ждут…

Димитрис лишь презрительно усмехнулся.

Вернув колдовской меч в ножны, он подошел к хану.

— Проклятье, — прошептал Огнард. — Я хотел умереть в бою, и боги знают об этом… Но не в чужом бою. Не ради чужих корон.

Сплюнув, воевода направился вслед за своим помощником.

— Оксана? — спросил я.

— Я всегда готова, — сказала девушка.

Лазурная, прозрачная сфера накрыла лагерь. Она истекала из волшебного посоха, что сжимал степной чародей в поднятых руках.

Так он будет стоять, пока не погибнет или не закончится бой. Второй колдун стоял рядом, готовый защищать своего напарника до последней капли крови.

Девушка встала подле него и вонзила в землю черный бастард. Руны обсидиана взвились над ним, укрепляя волшебный щит.

Я сложил руки на груди.

— Лишь та победа, что без потерь, — негромко произнес я.

Орки приближались.

Пурпурный триангл пламени сжимался все уже.

За огненными стенами темнела армия Эрлан-бея. В короне горящих искр, на фоне черного неба воины клана Ворона казались сумрачными тенями, и оттого это зрелище становилось еще более жутким.

Они молчали, и лишь рокот яркого пламени разносился над ночной Степью.

Щерились пики, реяли по ветру боевые флаги.

— Да помогут нам боги, — прошептал воевода Огнард.

Орки стояли на летающих боевых платформах, скользивших над Степью, быстро и плавно, как их ладьи по водам болота.

Лица шаманов были раскрашены яркими, светящимися мазками в виде оскаленных черепов.

Колдуны воздевали к небу кривые, сучковатые жезлы, и на каждом скованный длинной золотой цепью бился полупрозрачный призрак.

То ярились души воинов, обреченные вечно служить торфяным шаманам. Их тела и лица прогнили, глаза ввалились, и плоть осыпалась с ребер.

Фантомы, заточенные между миром мертвых и лживым долом живых, они страдали и корчились от невыносимой боли.

Их властно звало колесо сансары, но души знали, что единственный путь обрести свободу — найти себе замену, убив кого-то другого.

Алые черепа метались над орочьими отрядами.

На главной платформе, выше всех остальных, стоял Эрлан-бей, вождь клана Небесных Воронов, и бронзовая булава сверкала ярыми молниями в его воздетой руке.

— Сдавайся, Саардак-хан!

Голос орка гремел раскатистым громом:

— Ты окружен, тебе некуда бежать. Жалкое колдовство твоих степняков не выдержит и пары моих ударов. Выйди и умри храбро, как полагается настоящему воину.

Саардак-хан сложил на груди огромные руки.

— Не к лицу мне, великому вождю орков, владыке Древней Степи, говорить с трусливым изменником. За меня все скажет глашатай. Да будет так!

Я шагнул вперед.

Начертил грозовую руну, и голос мой разнесся над Степью, словно звучал с небес.

— Бейся или умри! — сказал я. — Таков ответ великого хана.

— Да будет так, — отвечал Эрлан.

Он взмахнул магическим жезлом с шестью кривыми ветвями. Степь задрожала, заколебалась под нашими ногами.

— Чары раскола, — негромко шепнул Димитрис.

Огромные куски засохшей земли взмыли высоко в воздух. Они закружились с пронзительным свистом, набирая скорость, и градом обрушились на своды магического щита.

Лицо степного шамана, который создавал его, скривилось от боли. Другой подбежал к товарищу и тоже сомкнул свои руки на жезле Охраняющей Сферы.

Но было поздно.

Большие рваные дыры открылись в астральном куполе. Горящие черепа устремились в них, оскалив острые зубы и исторгая сгустки бурлящей лавы.

Я вскинул руки.

— Да вернется огонь в огонь, и зло пусть поглотит зло! — провозгласил я.

Холодный ветер заметался под сводами дырявого купола. Он подхватил летящие черепа, сгреб их в охапку, посыпая ледяными снежинками, а потом швырнул прочь, в триангл огня.

Громко завыли демоны, и пламя сожрало их, не признав собственных детей.

— Это все, что ты можешь, торфяный маг?! — воскликнул Саардак-хан.

Оксана выбросила обе руки вперед.

Белые волшебные стрелы злобной жужжащей стаей вырвались из ее ладоней.

Они обрушились на торфяных орков, пробивая доспехи из панцырей алых стегоцефалов, разрывая шеи и глубоко вонзаясь в глаза.

Мертвые воины падали один за другим, дыры в астральном куполе медленно затянулись.

— Бейся, пока ты можешь, Саардак-хан! — воскликнул Эрлан. — Я знаю, что силы твои уже на исходе. Пара степных шаманов и два людских чародея не смогут остановить мою армию.

Он снова взмахнул искривленным жезлом.

Шесть его наконечников, словно когти огромной звериной лапы, прорезали воздух, и кровь заструилась из распоротых Пространства и Времени.

Тугие, толстые корни начали вырастать из развороченной Степи. Они подымались ввысь, вонзались в астральный купол и с оглушительным скрежетом раздирали его на части.

Призраки сорвались с цепей.

Они мчались к нам, раззевая гнилые пасти, и мертвые руки дрожали от жажды крови и нетерпения.

Оба степных шамана изо всех сил сжимали скипетр Охраняющей Сферы, но их усилий уже не хватало, чтобы спасти магический щит.

Оксана бросилась к ним, и руки девушки сомкнулись на жезле.

— Жизнь наша есть следствие мыслей наших, — прошептал я. — Рождена в нашем сердце и творится нашею волей.

Звенья цепей рассыпались, падая на выжженную траву. Призраки закричали, яркий солнечный свет вырвался из их оскаленных пастей.