вражеское ноу-хау с легкостью обернет военную силу человеческих войск против них самих. Чем больше солдат бросишь против врага, тем более серьезные проблемы получишь в итоге. А что можно противопоставить этой убийственной стратегии? Да практически ничего, кроме тяжелых становых боеприпасов. Но на пусковые шахты в районе Рузы и Таблово доставлена лишь одна становая ракета – все, что на данный момент имелось. Ну, допустим, ею можно ударить по Рыбинскому водохранилищу и уничтожить тамошнего Сеятеля, но ведь это полностью не решит проблему. Останутся странствующие аномалии, которые, как показала история с Кочевницей, умеют самостоятельно накапливать энергию и могут действовать независимо от создавшего их Сеятеля… И что, скажем, может помешать той из них, которая западнее, двинуться к Рузе и Таблово? Ничего… А ведь там помимо одной становой имеется чертова уйма обычных ракет, насколько ядерное оружие можно назвать обычным, конечно. А что может сделать аномалия, когда туда доберется? Вряд ли, конечно, запустит ракеты, тут без кодов запуска не обойтись, но взорвать… Последняя мысль заставила Пахомова на несколько секунд оцепенеть. Впрочем, очень быстро оцепенение это сменилось лихорадочной деятельностью. Вадим Юрьевич спешно вытащил из рюкзака портативное устройство спецсвязи и набрал нужный код.

– Слушаю.

– Господин президент, докладываю оперативную обстановку…

* * *

Что же, это было ожидаемо: что еще мог приказать президент? Когда на одной чаше весов полк потенциальных вооруженных безумцев в центре Москвы, а на другой – арсенал, способный испепелить полстраны, выбор очевиден… вроде бы. Пахомов бросил отчаянный взгляд на Ладыгина. Тот хоть и не слышал слов президента, но не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться.

Да-да, все понятно с приоритетами, но, вашу кашу, злосчастный полк уже совсем рядом, и чтобы его остановить, нужно-то всего ничего. А улети он сейчас, отдай бойцов на растерзание психотропным аномалиям – и больше тысячи безумцев с автоматическим оружием, гранатометами и бронетехникой устроят в центре многомиллионного мегаполиса настоящий ад, как это уже делают их товарищи в Сокольниках… Ну что, министр обороны, возьмешь грех на душу и выберешь из двух зол меньшее?

Директор АПБР встретил его взгляд и слегка пожал плечами.

– Вы знаете, что это неразумно. Угрозы несопоставимы.

Ну конечно, несопоставимы… А если бы именно ваши, Дмитрий Владимирович, близкие ходили сейчас по улицам Москвы, рискуя сделаться жертвами психопатов с оружием, попавшим под воздействие психотропных аномалий? А может, вы своих уже вывезли давно в безопасное место, потому и можете теперь спокойно рассуждать о меньшем зле?

– Дайте планшет.

Ладыгин, не говоря ни слова, подчинился. Да, второму полку определенно повезло – он входил в Москву с северо-запада по «зеленому коридору» без аномалий. Западная из двух… ладно, Странниц, а не Кочевниц, чтобы отличать их… прошла в тылу у вошедших в город солдат, не зацепив их. Пятна психотропных аномалий пока что накрыли ВДНХ, но время еще оставалось.

– Летим на северо-запад, – отрывисто скомандовал Пахомов. – Ориентир – башня.

– С нами нет ни одного псионика, – негромко напомнил директор АПБР. – В случае чего мы не сможем никого прикрыть.

Заминка после слов «ни одного псионика» была микроскопической, но от внимания Пахомова она не ускользнула. Он бросил острый взгляд на Ладыгина:

– Я чувствую недосказанность. Псионика нет, но… Давайте уже заканчивайте. Вы ведь прихватили с собой маленький холодильничек с несколькими порциями крови Измененных, так? И сдается мне, что среди них имеется кровь псионика, верно?

В глазах директора АПБР мимолетной тенью мелькнула досада.

– Даже если так, она мало нам поможет: ваши сувайворские способности только зарождаются, и организм может не выдержать крови третьего вида Измененных. Вводить ее мне бесполезно – в обычном человеке особый талант от этой крови будет развиваться намного медленнее.

– А я все же рискну вколоть себе третью дозу.

– Лотерея. Пятьдесят на пятьдесят. То, что вы задумали, – фактически игра в русскую рулетку с половиной патронов в барабане.

– Меня такие шансы устраивают.

– А меня нет! – уперся Ладыгин. – Вы даже не представляете, насколько вы сейчас ценный кадр для страны со всем вашим арсеналом возможностей. Вы слишком многое ставите на карту в игре по далеко не максимальным ставкам. Поймите, главная партия еще впереди, и вы не можете себе позволить выбыть уже сейчас. Вы не частное лицо и на этом посту не принадлежите одному лишь себе.

Министр обороны на несколько секунд задумался.

– А катализатор?

У директора АПБР аж глаз дернулся.

– Что катализатор?

– Его вы с собой прихватили? Он усилит мои способности.

– И повысит риск.

– Так прихватили или нет?

– Да, он у меня с собой, – скрипнув зубами, признался Ладыгин. – Но… – Он оборвал фразу на полуслове, поймав стальной взгляд Пахомова. Его плечи удрученно опустились. – Только вы ведь уже все решили, да?

– Точно, – кивнул Вадим Юрьевич. – И будет лучше, если вы не будете ставить мне палки в колеса, а поддержите: шансы выйти из этой передряги с победой у нас резко возрастут. Решайтесь, Дмитрий Владимирович, – время дорого. Организму еще нужно принять кровь и катализатор до того, как это даст хоть какой-нибудь эффект. Ну да не мне вам рассказывать.

Пахомов не применял свой особый голос, да и бесполезно это было при пси-блокираторе-то, но речь его, горящие глаза и мимика сами по себе несли такой заряд убеждения, что Ладыгина проняло.

– Черт с вами! – наконец произнес он. – Думаю, что пожалею об этом, но… – И полез в рюкзак.

* * *

Башня была уже совсем рядом, но стрельба пока не доносилась. Это обнадеживало, зато карта аномалий на планшете – не очень: приближались они довольно быстро, и времени на всю операцию у Пахомова оставалось совсем мало. Организм министра обороны потряхивало после двух инъекций, но самое худшее все же не произошло: он оставался живым и боеспособным. Да, Вадим Юрьевич отдавал себе отчет, что для государственного деятеля пошел на просто непозволительный риск, причем дважды – когда решил спасать полк от аномалий и затем с кровью Измененных. А последствия и того, и другого выбора разгребать еще только предстоит. Там будет ясно, не совершил ли он фатальной ошибки. Все-таки, когда они с президентом работали в тандеме, сочетание получалось почти идеальное: рассудительность одного уравновешивала порой чрезмерную решительность другого. Но сейчас Пахомов действовал один и даже в нарушение прямого приказа верховного главнокомандующего. Потому что чувствовал: так будет правильно.

Ну вот и полк. Вернее, его авангард – с Ботанической выворачивали первые бэтээры. Пахомов хотел было уже приказать пилоту садиться, но потом решил повременить – солдаты едут напряженные, толком не понимая, что творится в городе, но догадываясь, что ничего хорошего. А если уже