мая, Яков Иванович Жданов, как всегда, ровно в девять часов утра был в своем кабинете. Сидя за столом, он планировал очередной рабочий день. Читал бумаги, пришедшие из Совета, намечал выезды в православные храмы в наступающие выходные дни. Вдруг скорым шагом вошел его секретарь:

– Яков Иванович, к Вам посетитель от архиепископа, протоиерей Милославов.

– Пусть войдет, – последовал ответ.

– Яков Иванович, – начал разговор вошедший протоиерей, – мне поручено передать приглашение от архиепископа Луки на торжества по случаю его 25-летия архиерейства.

Уполномоченный бегло просмотрел протянутый лист бумаги. Сразу зацепился взглядом за фразу: «Прошу почтить своим присутствием в воскресенье, 30 мая, богослужение в соборе и обед после него во время празднования 25-летнего юбилея архиерейского служения». – «Как это все не вовремя и не к месту», – хмуро подумал он. Но, сдержав себя, с любезностью проговорил: «Хорошо, передайте, что я приду».

Накануне юбилея Жданов отправил поздравительную телеграмму архиепископу Луке. А на следующий день, 30 мая, пришел в собор, встал у входа, не желая привлекать внимания к себе. Служба уже шла, собор был переполнен. Служило порядка тридцати священников. Остаться незамеченным не удалось. Подошел член церковного совета и передал, что архиепископ просит после службы вместе с ним проехать на обед. А в это время в завершении торжественной службы юбиляр вышел на амвон. Проповедь свою он посвятил теме «Наука и религия». Архиепископ хотел донести до слушателей главную мысль, что не было и нет непреодолимой стены между тем и другим. Затем выстроилась длинная очередь верующих, желавших поздравить своего владыку и получить от него благословение.

Торжественный обед был устроен на квартире одной из прихожанок. Туда архиерей вместе с уполномоченным проследовал на машине. В основном был церковный народ, и уполномоченный чувствовал себя неуютно. Говорилось много приятных слов в адрес юбиляра. Делать нечего… сказал и уполномоченный несколько теплых слов, пожелав юбиляру здоровья, благополучия и дальнейших успешных лет.

Пытался Лука воздействовать на уполномоченного и через Московскую патриархию. В одном из рапортов на имя патриарха Алексия (№ 361 от 26 сентября 1949 года) сообщал о злокозненных распоряжениях уполномоченного, «очень тяжелых для Крымской епархии»:

«1) Церкви, не имеющие отдельного священника в течение 6-ти месяцев, закрываются. (Уже закрыто три церкви.) Обслуживание церкви (на положении приписной) допускается только на 3 месяца.

2) Деятельность приходского священника строго ограничивается церковью, в которую он зарегистрирован. Вся деятельность в приходе запрещается, за исключением только напутствия больных по особому приглашению. Приглашенный священник не имеет права общения с верующими деревни, в которую приглашен; не смеет там крестить детей и совершать там какие-либо священнодействия. Крещение допускается только в церкви.

Это приведет к тому, что множество детей останется некрещеными, ибо колхозники не имеют средств передвижения, и из дальних деревень детей в церковь не привозят.

До сих пор большинство крещений, молебнов, панихид совершалось именно при посещении священником отдаленных деревень.

3) Не разрешается районирование приходов, и верующие могут приглашать для неотложных треб любого священника, а не только своего.

4) Запрещается совершение каких-либо священнодействий (даже освящения плодов и куличей) в ограде церкви и крестные ходы вокруг храма (за исключением лишь дня Св. Пасхи).

5) Запрещено учащимся в музыкальном училище петь в церковных хорах. Все эти запреты неизбежно резко ухудшат материальное положение духовенства, и без того настолько тяжелое, что я не имею возможности назначать священников в некоторые приходы, до крайности бедные. Налоги на духовенство увеличиваются.

Обо всех этих новых запретах я узнаю случайно, от священников, ибо наш уполномоченный не сообщает мне о них в письменной форме».

…И все же постепенно жизнь на новой кафедре более или менее налаживалась. Архиерейские сутки начинались в семь утра. С восьми до одиннадцати – служба в храме. Затем завтрак, за которым секретарь читал две главы из Ветхого и Нового Завета. Потом, до обеда, епархиальные дела: работа с почтой, прием посетителей (духовенство, церковные старосты, миряне), вопросы назначения и перемещения клириков, наконец, претензии властей, чтение прессы и книг. Показательно, что по ознакомлении с епархиальными делами в части соблюдения правил награждения духовенства Лука в июне 1945 года сообщил в Синод о выявленных случаях их нарушения со стороны прежнего архиерея. Синод сделал бывшему епископу Симферопольскому Иоасафу (Журманову) «строгое замечание», постановил выяснить сумму незаконно собранных со священников средств и взыскать ее с Иоасафа для возвращения священникам. Одновременно Луке было поручено внести представление о награждении достойных, на его взгляд, крымских священников.

После обеда – краткий отдых. С четырех до пяти владыка принимал больных, а потом немного гулял по бульвару. Перед сном, до 11 часов вечера, опять работа – тексты проповедей, письма, рукописи книг, хирургические атласы. В церковные праздники, если еще и с выездом в приходы, нагрузка увеличивалась вдвое.

Летом из города владыка переезжал на побережье вблизи Алушты, в небольшой частный домик. Но и здесь изо дня в день продолжалась та же рабочая страда. Единственное отличие состояло в том, что на побережье он позволял себе несколько более долгие прогулки и охотно плавал в море. Духовным другом и советником архиепископа Луки был в эти годы архимандрит Тихон (Богославец) – настоятель Крымского Инкерманского пещерного монастыря, которого глубоко почитали по всему Крыму и Украине и к которому приезжали за духовными наставлениями издалека. На протяжении всего крымского периода в доме Луки (в городе и на даче) постоянно проживали его родственники.

Жизнью и церковной деятельностью архиепископа Луки очень интересовалось Управление МГБ СССР по Крымской области. На него партийно-государтвенной властью были возложены контроль за религиозной жизнью в стране и противодействие какому-либо религиозному оживлению и диссидентству. Собирая информацию, в том числе и с помощью всякого рода «агентуры», местные спецслужбы направляли ее по инстанциям вплоть до самого верха. Приведем в качестве примера выдержку из докладной записки Управления по Крымской области, направленной в январе 1947 года в МГБ СССР:

«…В результате агентурного наблюдения установлено, что архиепископ Лука в Крыму продолжает проводить свою политику борьбы с материализмом и особенно с атеистическим учением, для чего мобилизовал все силы православной церкви, систематически читает проповеди в церквах Крыма, в которых стремится с “научной точки зрения” объяснить верующим создание Богом вселенной мира. В своих проповедях Лука заявляет: “Мы очень далеки от того, чтобы торжествовать победу над материализмом”.

С целью борьбы с материализмом Лука подготовил к печати так называемый свой “труд” “О душе, духе и теле”, который намеревается в ближайшее время направить в редакцию “Журнала Московской Патриархии” для печатания.

В своих проповедях Лука старается политических вопросов не затрагивать, но систематически указывает верующим не посещать кино, театры и другие увеселительные учреждения, так как там показывают только “бесов”.

В кругу доверенных ему лиц Лука часто высказывает свою