«один только шаг был между мною и смертью: несколько часов лежал я совсем без пульса, с минуты на минуту сердце мое готово было остановиться»[164]. В письме М. Н. Третьяковой он уточняет причину болезни: «27 января я отравился консервами и чуть не умер»[165].

По прошествии времени Лука написал вновь избранному патриарху Алексию в письме от 23 февраля 1945 года: «Большим огорчением для меня была невозможность участвовать в Вашем избрании, и я всячески старался попасть в Москву на самолете, но явно было это не угодно Богу, ибо вслед за почти смертельной болезнью удержали меня жестокие бураны. Пришлось смиренно подчиниться Богу»[166]. Эти слова Луки всё и всем объясняют! Но, к сожалению, не все готовы согласиться со столь тривиальной, по их мнению, причиной отсутствия Луки на Соборе. Выдвигались и выдвигаются разного рода конспирологические версии, вплоть до предположения о преднамеренном отравлении архиепископа местными властями[167]. Понятно, что это не имеет никакого отношения к реальности.

Об отсутствии каких-либо «обид» со стороны патриарха Алексия на «не проголосовавшего» Луку свидетельствует тот факт, что в феврале 1945 года архиепископ Тамбовский Лука за большие заслуги перед Русской православной церковью был награжден правом ношения бриллиантового креста на клобуке[168].

Добавим, что, учитывая авторитет и деловые качества Луки, его продолжали регулярно вызывать на сессии Священного синода. Так, было, например, в октябре – декабре 1945 года. Причем на одном из заседаний Синода, 29 октября, он сделал доклад «о бесчинстве священников, не признающих никакой церковной власти и самовольно совершающих на домах богослужения и требы как в селах, так и в городах». Архиепископ предлагал ввести по епархиям должности «разъездных священников», которые могли бы удовлетворять духовные нужды в тех селах и городах, где нет храмов. Синод признал желательным и необходимым в епархиях «приписать» к кафедральным соборам и зарегистрировать разъездных священников для удовлетворения духовных нужд православного населения, не имеющих возможности посещать храмы[169]. В апреле 1946 года Синод даже принял постановление: «просить Совет разрешить ввести институт разъездных священников», и Совет поддерживал эту идею, но в правительственных кругах ее отвергли.

Патриарх Алексий не прерывал и частной переписки с архиепископом Лукой, внимательно относился к его предложениям по оживлению церковной жизни в стране. Признаем, что какие-то из писем попадали в Совет от патриарха, какие-то перлюстрировались. Все они использовались сотрудниками Совета для подготовки различных справок для Карпова или в партийно-советские инстанции и спецслужбы. Так, в одной из справок, подготовленной помощником Карпова, следующим образом излагались идеи Луки об «оживлении» церковной жизни. Надо признать, что весьма близко к оригиналу, ничего не домысливая и не переусердствовав в желании «доказать» их «контрреволюционный» характер:

«1. Поставить на сессии Синода вопрос о борьбе против корыстолюбия и тщеславия, и честолюбия духовенства. С этой целью надо перестать давать митры священникам, а архиереям – архиепископство. Протоиерейство можно давать только кафедральным [протоиереям];

2. Осторожно рукополагать в духовные степени и добиваться того, чтобы священник участвовал в церковном совете;

3. Обратить особое внимание на аполитичность духовенства, церковь должна признать коммунистический и социалистический строй наиболее подходящим из всех форм государственного управления;

4. Разъяснять, что антирелигиозная политика была исторически неизбежна, политическое угнетение при самодержавии и пороки духовенства способствовали этому;

5. Начать сбор всей антирелигиозной литературы и создать новую апологию двух типов: популярную и более глубокую, научную;

6. Мобилизовать всех художников и иконописцев для ремонта иконостасов и вообще храмов;

7. Пышность церковных служб надо уменьшить и организовать мастерские для изготовления простых холщовых облачений, напечатать церковно-богослужебные книги;

8. Открыть воскресные школы для преподавания основ христианского вероучения лицам после 18 лет»[170].

Отметим, что с идеями религиозного обновления и возрождения архиепископ Лука обращался и к членам Синода, например, к митрополиту Николаю (Ярушевичу), с которым у него установились взаимоуважительные отношения. В письме от 15 июля 1944 года он писал: «Высокопреосвященнейший и дорогой Владыко. Не терпит душа и не могу молчать, видя, что творится в Церкви Божией. О, какая страшная разруха, какой страшный голод духовный, какое множество некрещеных и лишенных христианского погребения, какая беспросветная религиозная тьма! Поскорее, поскорее надо нам, архипастырям, не покладая рук трудиться над восстановлением лежащей в развалинах и пепле Церкви Российской, и покарает нас Господь, если не будем спешить. Страшно, страшно для меня то, что мало будет помощников нам, что так оскудели делатели на ниве Христовой, ничему не научились за 27 лет страшной и великой революции, продолжают мечтать о митрах и набивать карманы и мешки деньгами, не радея о славе Божией!»[171]

А далее Лука излагает пункт за пунктом свой план по активизации церковной жизни в стране. Здесь:

1) массовое открытие в первую очередь тех сельских церквей, что до сего времени оставались неразрушенными и где сохраняются церковная утварь, облачения, книги;

2) строительство новых, деревянных церквей – так называемых «обыденок»;

3) организация мастерских по изготовлению церковной утвари, свечных заводов, иконописных мастерских и налаживание переписки церковных книг, не ожидая, пока станет возможным их печатание;

4) широкий поиск кандидатов в священники среди «простого народа» с предоставлением им минимума богослужебных, богословских и практических знаний, необходимых для священника;

5) открытие воскресных школ для родителей;

6) религиозное просвещение интеллигенции;

7) организация высшего богословского института;

8) борьба с «традиционными пороками и язвами» духовенства;

9) немедленное прекращение награждения священников митрами;

10) борьба с «церковной разрухой» – расколами и самочинием священнослужителей и монашествующих, не признающих патриаршей и архиерейской власти.

Мы можем судить об оценках данного плана со стороны властных инстанций, опираясь на сохранившиеся документы. Так, Г. Ф. Александров, начальник Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б), ознакомившись с текстом письма Луки, отписал секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову: «Направляю Вам письмо архиепископа Тамбовского главе Московской епархии, представляющее весьма большой политический интерес. Автор письма архиепископ Тамбовский Лука (Войно-Ясенецкий), доктор медицинских наук, работает главным хирургом в одном из эвакуационных госпиталей г. Тамбова и хорошо известен Наркомздраву РСФСР. В своем письме Войно-Ясенецкий выдвигает широкую программу активизации деятельности духовенства и непримиримой борьбы церковников против материализма. Письмо Войно-Ясенецкого показывает, насколько далеко идут планы некоторых видных деятелей из духовенства»[172].

На протяжении всего времени пребывания Луки на тамбовской кафедре сложными оставались его отношения с председателем Совета по делам Русской православной церкви Г. Г. Карповым. Именно тот – наверное, аккумулируя «недовольство» Лукой на различных партийно-советских уровнях – как-то в беседе с патриархом Алексием в ноябре 1945 года высказал мысль о переводе архиепископа «подальше от Москвы». Это никак не совпадало со стремлением Луки быть «ближе к Москве» как к научному центру. Непонятно, почему всплыло теплое, солнечное, морское слово «Крым». Патриарх, как это обычно с ним бывало в непростых коллизиях, медлил с принятием решения. Узнав о нависшей опасности над своей судьбой, Лука в письме патриарху, а