А поутру 13 декабря 1945 года приговоренных вывели в тюремный двор. Там был сооружен деревянный эшафот с тремя виселицами. Эшафот в переводе с французского означает «театральные подмостки». Несостоявшейся актрисе Ирме Грезе предстояло исполнить свою последнюю роль на этих подмостках. А преступницу поджидал ее первый и последний «режиссер» — палач Альберт Пирпойнт.

Ирму Грезе подвели к виселице первой. Она открыто взглянула в глаза палачу и смело улыбнулась. Ему стало не по себе от этой улыбки.

«Она не боится смерти! Вот это да!» — обомлел Пирпойнт.

Многие из тех, кого он казнил, до ужаса боялись смерти. Плакали, рыдали, впадали в истерику, умоляли о пощаде, тряслись от ужаса, сходили с ума… А эта белокурая девица ничего не страшиться. Даже смерти. На лице ее нет даже тени страха. Этот прощальный взгляд и улыбка долго преследовала потом Пирпойнта в ночных снах.

Палач попытался надеть на лицо Грезе глухой колпак, но она отказалась от него. Затем Пирпойнт хладнокровно накинул на тонкую и изящную девичью шею толстую и крепкую петлю.

«Быстрее!» — вдруг неожиданно сказала преступница.

Пирпойнта передернуло. Потом он напишет в своих воспоминаниях «Палач»: «Она была самым храбрым заключённым среди мужчин и женщин, которых я когда-либо вешал». И будет восхищаться её красотой, достоинством, смелостью, умом и крепкими убеждениями. Но это будет потом, а пока…

Пирпойнт накинул колпак и петлю на двух других приговоренных. Прошло несколько минут, и скомандовали приступить к казни.

Люк под ногами преступницы резко ушел вниз, и ноги Ирмы, потеряв точку опору, провалились внутрь люка… Веревка натянулась до упора и петля больно захлестнула горло. Ирма беспомощно задергала ногами… Петля все больше и больше затягивала горло… Доступ кислорода в легкие прекратился — и сразу жар прихлынул к ее вискам! Зашумело в голове. Становилось все горячее… Углекислый газ все больше и больше заполнял кровь и легочные ткани… Грезе стала биться в конвульсиях: она задыхалась.

И вот она дернулась раз, другой — и затихла. Наступила странгуляционная асфиксия — то есть паралич дыхательных путей. Сердце повешенной еще несколько секунд билось в уже мертвом теле, но потом остановилось. Эта была клиническая смерть. На всё про все ушло четыре минуты. И вот когда сердце злодейки остановилось, приток крови в мозг сразу прекратился, и он, лишенный привычного питания, стал постепенно отмирать… Через пять минут мозг окончательно погас. Теперь уже наступила смерть биологическая… Часы показывали время — 12:01.

«Белокурый дьявол», она же — «Ангел смерти», а в миру — Ирма Грезе на сто процентов была мертва. И не один врач-реаниматолог не мог уже ее воскресить. Мог лишь Всевышний, но так она пошла против его закона: «Возлюби ближнего своего», и загубила сотни человеческих душ, то лишалась права на оживление.

Подруги по партии Грезе — надзирательница Юанна Борман и медсестра Элизабет Фолькенрат были тоже мастерски повешены Пирпойнтом.

Британский судья, генерал-майор Берни Фиклин, опасаясь немецкого возмездия, приказал, чтобы Ирму похоронили в тюремном дворе Хамельн.

В 1954 году Ирму Грезе перезахоронили на кладбище немецкого города Вель.

Нацистский палач Ирма Грезе так и не стала актрисой и не снялась в кино, но зато о ней сняли фильм, написали книги и статьи. И фройляйн Грезе стала знаменитостью, но с большим и жирным знаком «минус». Да, она прославилась во всем мире, но не как актриса, а как маньяк и садист! Ее мечты воплотились в реальность, но каким чудовищным образом! Вряд ли эта известность понравилась тем родственникам и близким, кто потерял за годы войны своих отцов, дедов, супругов. И особенно тем, кто погиб от пуль или кнута фашистки.

Много разных мнений споров об этой «личности». Она — солдат, она исполняла свой долг и подчинялась приказам командиров. Но все равно она убийца как не крути. Злодеяния Ирмы Грезе до сих пор не дают покоя некоторым людям. И хотя о таких «знаменитостях со знаком минус» любят говорить писать и снимать фильмы лучше, чтобы их было бы поменьше на нашей земле. Итак, порою бывает мало позитива в нашей современной жизни, а тут еще такие «звезды» как Грезе вторгаются в нее. Чтобы как сказала одна популярная героиня из кинофильма «Место встречи изменить нельзя» сделать нашу жизнь «еще задрипанее».

Но, а если трезво рассуждать, то Грезе может вернуться в наш мир не сгустком отрицательной энергии, а своими примерами совершенных убийств. Вернуться в больную и воспаленную психику другой женщины. Независимо от места и времени. И страны. Может с похожей судьбы как у героини, а может с иной. И эти эпизоды убийств взбудоражат воображение этой потенциальной маньячки и позовут на кровавые «подвиги». И та возьмет уже не «Браунинг», а кухонный нож, или ножницы, и будет раз за разом убивать людей. Жестоко и показательно.

А один из кумиров маньячки Марика Рекк прожила после войны долгую жизнь. Она снималась на студиях Австрии и ФРГ до 1981 года, после чего стала выступать только в оперетте. Еще сравнительно недавно, а именно в свои 79 лет, Марика Рёкк выступала на подмостках Будапештского театра оперетты, исполняла зажигательные танцы и выполняла сложнейшие пируэты, не всегда доступные молодым актрисам. Буквально до последних дней перед больницей она сохраняла хорошую физическую форму, постоянно смеялась и острила.

В последние годы Марика Рёкк жила уединенно, в городе Бадене, под Веной. О своей жизни она написала мемуары — «Сердце с перцем». Великая, легендарная немецкая актриса театра, кино и эстрады, скончалась 16 мая 2004 года в Австрии, в городе Бадене, от сердечного приступа на 91-ом году своей жизни.

Полицаи гоготали.

Они сидели за столом и пили самогон из чернослива. Закусывая хрустящими малосольными огурцами и квашеной капустой с хреном, немецкие холуи с интересом наблюдали за тем, что происходило на стоящей в углу избы скрипучей кровати. Там их товарищ раскормленный как боров сопел над пленной советской санитарке по имени Тоня.

И вот, наконец, толстяк слез с черноволосой девушки, вытер со лба пот и присел к столу.

«Хороша девица, Василь?» — хохотнули друзья.

«Отлично…» — ответил толстый. — «В самый раз».

Девушка не вставала и не двигалась. Она обреченно и безжизненно смотрела в потолок. Воля ее была сломлена, и ей было все равно, что с ней сейчас делают. Главное что ее не убили — и это уже хорошо! К тому же они пока над ней не издеваются. Какой это? Шестой по счету? Надо еще потерпеть.

«Шо, хлопцы, по второму разу?» — предложил кто-то.

«Петро, хорош, пора ее на дело пускать. После побалуемся. Пусть она докажет преданность великой Германии».