Чет иль нечет.

Но жребий судьбы оказался немилосердным к Антонине Макаровой: она вышла к поселку Локоть к немцам и ее заново арестовали…

Поселок Локоть (сейчас Брянская область) всегда славился своим отменным конезаводом. На месте конезавода когда-то существовало имение Апраксиных, потомков смоленского генерал-губернатора, они с середины девятнадцатого века разводили орловских рысаков. В 1870 году в имении Апраксиных, в которое входил и Локоть, были построены конюшни с метровыми стенами. В 1882 году вотчина Апраксиных было куплено царской семьёй для Великого князя Георгия Александровича. После его наследовал Великий князь Михаил, родной брат последнего императора России Николая II.

В 1895 году был подписан царский указ об организации Заводской Орловской конюшни. Михаил Романов распорядился разбить вокруг имения липовую аллею и яблоневый сад. Яблони посадили по прихоти великого князя в форме двуглавого орла.

Потом грянула революция, царей и князей не стало, а имение сгорело… Яблони и липы распределились по участкам советских граждан. А конезавод продолжил свою работу. В 1920 году было принято решение о продолжении традиции разведения орловских скакунов. И теперь уже не княжеские холуи, а свободные граждане молодой Советской республики выращивали для своего новоиспеченного государства превосходных и крепких рысаков. Но вот разразилась Великая Отечественная война. Локотских лошадей забрали для нужд Красной Армии, и конюшни опустели.

Локоть был вскоре захвачен немцами и объявлен столицей Локотской республики. Ее главой стали бургомистр Константин Воскобойник и обер-бургомистр Бронислав Каминский. Оба — бывшие красные командиры.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер приказал создать образцовую для местных жителей территорию. Его цель — показать всему миру как хорошо живется на освобожденной от большевиков земле бывшим гражданам СССР. Как им нравятся фашистские порядки и образ жизни. Местные жители по приказу немецкого командования ходили по поселку с плакатами «Гитлер-освободитель!» и их фотографировали немецкие военные корреспонденты. Пусть Европа и весь остальной мир увидят как прекрасно живут на освобожденной от коммунистов земле бывшие советские граждане.

Административная система Локотского самоуправления во всем копировала систему, распространенную и в других оккупированных фашистами областях. Основополагающая идея таких систем в том, что вся полнота власти на местах принадлежит не немецким комендатурам, а органам местного самоуправления. Практически любым германским органам власти запрещалось вмешиваться во внутренние дела Локотской республики. Немцы могли лишь посоветовать местным руководителям что-то сделать или оказать какую-нибудь посильную помощь.

На территории республики прислужники немцев попытались создать свою партию. В конце ноября 1941 года глава Локотского самоуправления Константин Павлович Воскобойник опубликовал манифест Народной социалистической партии «Викинг». В нем говорилось о том, лидеры партии будут ратовать за уничтожение коммунистического и колхозного строя, наделение крестьян пахотной землей и приусадебными участками, развитие частной инициативы и беспощадное уничтожение всех евреев и бывших комиссаров. Но в планы гитлеровского военного командования не выходило создавать на оккупированной территории, какие бы то ни было политические партии, поэтому холуйскую инициативу бургомистра Воскобойника оно не поддержало.

Самое интересное, что на территории данной республики ходили две денежные единицы — советский рубль и немецкая рейхсмарка.

Когда немцы заняли Локоть, то лучшего места для тюрьмы, чем конюшни и придумать было нельзя. Высокий забор конезавода обнесли колючей проволокой и поставили вышки с часовыми. В конюшнях в каждом стойле помещалось по двадцать семь- двадцать восемь человек. Было очень тесно и люди в основном стояли. Причем, по многу часов.

«Стон вокруг был. Людей набивали в стойла так, что нельзя было не то, чтобы лечь, даже сесть», — рассказывала потом местная жительница Лидия Бузникова.

Другой очевидец тех событий Елена Мостовая, которую молодой девушкой бросили в «лошадиные казематы» за то, что она рисовала тушью партизанские листовки, сообщала следующие подробности:

«Электричества не было, свет только тот, что из окошка, почти полностью заложенного кирпичом. И только один просвет — если встать на подоконник, то можно заглянуть и увидеть мир божий».

По иронии судьбы сейчас эта 80-летняя женщина живет недалеко от своей бывшей тюрьмы.

Брянская область в те суровые годы была домом родным для партизанов. В отместку за лихие партизанские рейды фашисты расстреливали ни в чем не повинное мирное население. Причем, порою, за одного убитого немца разъяренные германские солдаты убивали с десяток местных жителей, а других — сажали в «Локотскую тюрьму» и уже потом расстреливали.

И вот в этом «конезаводском каземате» тюремным палачом и работала Антонина Макарова. Она из доверчивой и доброй девчушки по имени Тося-санитарка превратилась в жестокого и кровожадного зверя по прозвищу Тонька-пулеметчица. Днем она убивала пленных, а вечером развлекалась на полную катушку: пьянки, сексуальные оргии, танцы. Тонька-пулеметчица удивляла своей жестокостью даже немцев. За всю свою карательную карьеру Антонина Макарова расстреляла свыше 1500 человек(!).

Как-то одна местная жительница, погибающая с голоду, пришла к немцам попросить соли. Навстречу ей попалась Макарова. Узнав о нужде женщины, карательница милостиво согласилась помочь ей и привела в свой будуар. В комнате Тоньки, женщина увидела заряженный боевой лентой пулемет «Максим» и гору различной одежды.

«Хочешь, я подарю тебе блузку — расщедрилась Антонина.

«Хочу», — откровенно призналась женщина.

«Вот выбирай…»

Женщина выбрала одну с синенькими и красненькими цветочками. Повертела ее в руках и разочаровано произнесла:

«Да здесь дырка… и какое-то темное пятно вокруг нее».

Тонька усмехнулась:

«Ничего постираешь, зашьешь… Это след от пули. Видишь ли, я расстреливаю людей, снимаю с них одежду и ношу, а иногда и дарю. Не пропадать же добру. А если что-то из одежды и попадаются с дырками, то не ленюсь, зашиваю. Если платье новое красивое, почему бы его не залатать. Вот эта прекрасная юбка, что на мне, третьего дня снята с одной девушки. Видимо модницей была она. Какая красивая и стильная вещь. Не правда ли? Герру начальнику тюрьмы жуть как нравиться моя юбка… Правда, ха-ха, ему нравиться больше то что под ней…»

От этих слов женщину будто ударило током, она выронила блузку из рук и резко выбежала из комнаты.

«А соль?» — крикнула вслед селянке Антонина.

Но женщины и след простыл.

«Вот дурочка. Где она еще такую вещь найдет. И соль не взяла. Точно, ненормальная», — покачала головой Макарова.

Тоня была в великом нетерпении, она предвкушала: скоро будет новый расстрел, новые шмотки, и она что-нибудь выберет для себя хорошее и стоящее.