В 1934 году на экраны страны вышла картина братьев Васильевых «Чапаев». Успех картины был просто ошеломляющий. Сам вождь народов Сталин считал «Чапаева» лучшим фильмом советской кинематографии и просмотрел его более 30 раз! Сотни девчонок и мальчишек сбегали с уроков лишь в очередной раз посмотреть этот фильм. В числе их была и Тося. И если тогда своими кумирами мальчишки признавали Чапаева, Фурманова или Петьку, то героиней девчонок, и в том числе и Тоньки, считалась Анка-пулеметчица. Тосе очень хотелось подражать этой кинематографической большевичке со смелым и лихим характером. Иметь такой же, как у нее пулемет «Максим», умело с ним обращаться, также метко, как она, поражать врагов Отчизны и пользоваться заслуженной революционной славой.

Естественно, любимой сценой в фильме у восьмиклассницы Тоси Макаровой была «Психическая атака каппелевцев» и геройский подвиг большевички. Она готова была пересматривать эту сцену чуть ли не сотню раз! Марширующие стройными рядами белогвардейцы в эффектных и единообразных чёрных мундирах с белыми аксельбантами, завораживающая и четкая барабанная дробь, знамена с черепами и костями; крылатая фраза, брошенная одним из красноармейцев: «Красиво идут. Интеллигенция»; Анка в папахе, метко строчащая из пулемета и хватающаяся в отчаянии за голову в тот момент, когда у нее кончились патроны. И, наконец, финал сцены — лихая конная атака во главе с самим Василием Ивановичем Чапаевым и бегущие в панике офицеры. Знала бы она — Антонина Макарова — что через семь лет ее мечта воплотиться в реальность, но в такой уродливой и страшной форме — то вряд ли бы ходила по нескольку десятков раз в кинотеатр на один и тот же фильм и любовалась подвигами бесстрашной Аньки-пулеметчицы. Но это будет потом, а пока Тося наслаждалась счастливым советским детством и юностью и благодарила за это, согласно пионерским, а затем комсомольским распоряжениям, главу Советского Союза — товарища Иосифа Виссарионовича Сталина.

Но вот началась война. Тоня как истинная патриотка решила помочь Родине в трудный момент и записалась в добровольцы. Она окончила ускоренный курс санинструкторов и сразу отправилась на фронт. И здесь ей откровенно не повезло: она попала в огненный и смертоносный ад под названием Вяземский «котел»!

30 сентября 1941 года по приказу Гитлера началась операция «Тайфун» — наступление на Москву. 2-я танковая группа генерал-полковника Гудериана с линии Гадяч — Путивль — Глухов — Ногород-Северский перешла в наступление на Орел и Брянск. На дальних подступах к Москве, на Западном направлении, пока было относительное затишье. Командующий Западным фронтом генерал-полковник Конев продолжал уделять особое, внимание трассе Москва — Смоленск.

Немцы все больше вгрызались в оборону русских. Конев просил помочь Сталина танками, самолетами, снарядами — но напрасно. Помощи не было. Сталина больше заботило Юго-Западное направление фронта.

1-го октября началось мощное наступление немцев. И глава СССР принимает решение вывести из состава Резервного фронта 49-ю армию для прикрытия Орловского, Курского и Харьковского направления. При этом Сталин не счел даже нужным поставить в известность командующего Западным фронтом Конева о передислокации этой армии, находящейся в тылу его 30-й армии. Так осуществлялось «эффективное взаимодействие» между Западным и Резервным фронтами под руководством Верховного Главнокомандующего и Генерального штаба.

2 октября, рано утром, огневая мощь немцев обрушилась на «адский котел» под Вязьмой, в который попали сотни тысяч наших солдат из ополченских дивизий. А это были полуинвалиды, школьники, девушки, старики. Ополченские дивизии, предназначались первоначально для тыловых работ и тыловой службы. Но им не повезло — их бросили на передовую. Началось уничтожение людей и вооруженных и безоружных, умеющих воевать и не умеющих. Началась массовая паника, дезертирство. Между частями полностью отсутствовало взаимодействие, и солдаты и командиры не знали что делать.

Это было избиение младенцев!

Например, Краснопресненская ополченская дивизия, не имевшая ни какого боевого опыта, вступила в бой с 15-й пехотной дивизией немцев, которая имела опыт военных действий и в Польше, и во Франции, да и России. В результате — на одного убитого немца приходилось 15–20 убитых ополченцев. А добровольцы Фрунзенского, Ленинского, Москворецкого, Ростокинского районов Москвы встретились с немецкими танковыми дивизиями, да так, что на одну ополченскую дивизию приходилось по две танковых, а то и более дивизий! Наших солдат Панцерваффе просто расстреливали, давили и закатывали в землю! Тем более ополченские дивизии были практически безоружны. Советские военачальники распорядились выдать на десять ополченцев… одну каску! Мол, обойдутся солдаты и без касок. Вооружения вообще было у ополченцев аховое: винтовки, пулеметы времен гражданской войны, и в основном — иностранного производства. Пушек и минометов тоже было мало. Встречались, например, французские пушки, расточенные под советский снаряд. О противотанковых средствах и говорить нечего.

Силам немецкой группировки «Центр» удалось прорвать оборону советских войск и окружить четыре армии в составе: 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артиллерийский полк. Убитых оказалось 380 тысяч человек; в плен попало свыше 640 тыс. человек.

Основные силы армии «Центр» двинулись дальше, к Москве, а отряды СС и полиции стали прочесывать ближайшие леса. Раненых бойцов Красной армии немцы добивали, а живых брали в плен. Во время одного такого рейда поймали Тоню и еще с дюжину советских солдат. Потом их всех под усиленным конвоем полицаев отправили к основной толпе военнопленных. После многотысячную толпу бывших советских солдат загнали на огромное поле и огородили колючей проволокой. Люди сидели и спали прямо на голой земле. А нахождение в плену в то время было равносильно смерти. Уже было не лето. В начале октября грянули ранние морозы, а 7-го октября выпал первый снег. В грязи, снегу, на холодной земле, под открытым небом, почти без еды, без теплой одежды, пленные просто были обречены на скорую и верную смерть.

И люди гибли сотнями.

Тоне явно не хотелось умирать в столь молодом возрасте. Впрочем, как и ее знакомому по плену — красноармейцу Федчуку. У них созрел простой, но дерзкий план. Один участок, ближе к лесу, был менее охраняемым, чем другие, и колючая проволока имела несколько разрывов. Вот именно через этот спасительный участок и решили бежать Федчук и Макарова. Подговорив еще пятерых безумцев из числа пленных, они ночью перемахнули через колючую проволоку и рванули в лес. Но часовые не спали. Троих красноармейцев при побеге застрелили, двое других скончались от ран позже в лесу, а Федчук и Макарова остались живы. Их даже не задела ни одна пуля.

Счастливчики — что и говорить!

Вдвоем мужчина и девушка стали блуждать по лесу. Было холодно и сыро, и они начали замерзать. К счастью, у Федчука оказались запрятанные до поры до времени спички, и беглецы разожгли костер…

Занимался рассвет…

Желтые языки пламени с жадностью принялись глодать сломанные ветки и сучья. Костер разгорался все сильнее, а беглецам становилось все комфортнее и теплее. Они сидели на толстой и шершавой поваленной сосне, обнявшись и тесно прижавшись друг к другу и жарили на тонких веточках лесные грибы.