глаза. На меня накатила волна тошноты. На короткое мгновение я почувствовал, каково это, когда у тебя шесть ног и ты живешь на заднице чихуахуа, но это состояние прошло, и, если не считать неприятного ощущения в животе, я вышел из него совершенно неизменным. Джинн моргнул и посмотрел на свои руки, как делает победитель двадцати игр, когда его мяч летит мимо цели. Он ткнул в меня скрюченным указательным пальцем и заорал какую-то иностранную галиматью. Я испытал еще один приступ тошноты, но не сдвинулся с места.

Джинн пытался снова, и снова, и снова, пока я наконец не устал дурачиться с ним и не прекратил это.

– Хватит, джинн! Я победил тебя честно и справедливо.

– Это ты так решил, – ответил джинн. Поскольку его вуду не сработало, он попытался нанести мне физическое увечье. Он отвел назад массивную руку и с размаху ударил прямо по моему и без того сильно травмированному носу. Он бил мне морду, но я бывал в переделках и похуже (однажды пришлось драться с парнем, размахивающим кувалдой).

Я дал сдачи джинну так хорошо, как только смог, прямо наотмашь по его покалеченному носу. Он отклонился назад, но, словно надувной резиновый клоун с утяжеленным дном, ударился об пол и отскочил от него. Он провел бросок через спину с захватом руки и шеи, и началась борьба.

Понятия не имею, как долго мы боролись. Вероятно, несколько минут, но они тянулись, как долгие дни. У него была сила, у меня – подвижность. К сожалению, у него также было дополнительное психологическое преимущество. Он знал не хуже меня, что, каким бы ни был исход этой схватки, в конце концов он никогда по-настоящему не проиграет. Единственный способ уничтожить его навсегда – бросить в океан, а до ближайшего из них было очень и очень далеко.

И тут я увидел то, чего не заметил раньше. В кабинете Доминика ДеГризи стоял аквариум с морской водой. Я изо всех сил ударил джинна коленом чуть ниже живота. Он застонал и согнулся пополам. Прежде чем он успел прийти в себя, я схватил фонарь, отнес к аквариуму и поднял над ним.

Джинн мгновенно оценил всю серьезность положения.

– Эй, ты, держи меня подальше от него! – крикнул он. – Давай обсудим наши разногласия как цивилизованные люди.

– Нам нечего обсуждать, джинн. Или ты идешь на сотрудничество со мной, или отправляешься в вечное плавание.

– Чего ты привязался? У меня ничего нет для тебя.

– Хочу три желания.

– Невозможно, – категорично заявил джинн. – Я исполняю желания только мультяшек.

– Сделай исключение. – Дно фонаря коснулось воды, и от него повалил густой пар.

– Ой-ой-ой, согласен, согласен! – заорал джинн, пот струйками стекал у него со лба. – Я исполню одно твое желание. Это правда все, что в моих силах.

– Договорились. Желаю получить неопровержимое доказательство, что именно Доминик ДеГризи застрелил и кролика Роджера, и своего брата Рокко.

– И всё? – уточнил джинн. – Ни денег, ни женщин, ни власти?

– Всё, – подтвердил я. – Проще некуда.

– Твое желание будет исполнено. Даю тебе то, что ты желаешь, и без всякого подвоха. – Джинн прикрыл глаза, и – пуф! – в моей свободной руке волшебным образом появилась предсмертная записка, написанная почерком Доминика ДеГризи. В записке Доминик объяснял, что застрелил брата во время ссоры, когда они выясняли, кто в их бизнесе главный. Кролик Роджер стал свидетелем убийства, поэтому Доминик отправился в дом Роджера и застрелил его. В конце концов чувство вины за свои поступки заставило ДеГризи свести счеты с жизнью.

Хорошая записка. Пожалуй, она снимет с крючка и Роджера, и Джессику.

Я положил записку в карман.

– Спасибо, джинн, и прощай! – С этими словами я бросил фонарь вместе с джинном в аквариум.

– Но ты обещал! – крикнул джинн, исчезая в облаке пара. – Ты же обещал!

– Я солгал, – ответил я и отправился звонить в полицию.

41

Расти Хадсон заподозрил, что я каким-то образом обвел его вокруг пальца, но доказать свои подозрения не смог. Записка Доминика ДеГризи говорила сама за себя. И Хадсону пришлось отпустить Роджера.

Как и Умному Кливеру пришлось отменить ордер на арест Джессики.

Зато Хадсон получил хоть какое-то удовольствие, посадив Литтл-Рока за кражу и подделку оригинальных негативов комиксов. Кэрол Мастерс он предъявил те же обвинения, но она ускользнула от него. Эх, жалко-то как! Теперь его безупречный послужной список безнадежно испорчен.

Что касается меня, я посчитал это дело большим успехом. Я позаботился о Роджере и о его бывшей жене. Всё как хотел кролик.

Я забрал Роджера из городской тюрьмы. Его пребывание там, разумеется, не пошло ему на пользу. Суставы разболтались, как у марионетки. Никаких заметных частей тела он больше не терял, но это всего лишь вопрос времени.

По дороге домой я коротко пересказал ему, что произошло за время его заточения.

– Я пожелал предсмертную записку Доминика, потому что никто не поверил бы, что тебя застрелил джинн.

– Хорошо придумано, – пробормотал Роджер без особого энтузиазма. Когда он входил в мою квартиру, два его пальца прилипли к дверной ручке, а на пороге отвалился хвост. – Итак, меня застрелил джинн, а Доминик застрелил своего брата.

– Не совсем, – возразил я, обшаривая тумбочку под раковиной в поисках бутылки, но расследование оказалось долгим и трудным, и мои запасы полностью истощились. Как раз в тот момент, когда я больше всего нуждался в виски. – Джинн застрелил тебя, это точно, но Доминик не убивал Рокко.

Роджер неуклюже, как гусь, плюхнулся на диван и уставился на меня. Возможно, несколько важных костей он все-таки уже потерял.

– Если не Доминик, то кто же?

– Давай пройдемся по списку подозреваемых, – предложил я. – Джессика хотела смерти Рокко, но, по ее планам, эту работу за нее должны были проделать Кэрол Мастерс или Литтл-Рок, поэтому она здесь ни при чем. В ту ночь Кэрол Мастерс действительно приходила к дому Рокко, но так и не вошла внутрь. Литтл-Рок даже не появился. У Сида Слизняка не было мотива. Остается только один подозреваемый, у которого был и мотив, и возможность.

– И кто же это? – поинтересовался Роджер. Его словесный шарик получился таким слабым, что сквозь него была видна стена.

– Ты, старина. Над входом в школу детективов висит табличка: «То, что ходит как утка и крякает как утка, скорее всего, и есть утка». – Я закурил сигарету. От нее запершило в горле. – Против тебя слишком много улик. Ты публично угрожал убить Рокко. Трое свидетелей видели тебя на месте убийства с пистолетом в руке. Никелс-ростовщик указал на тебя как на покупателя пистолета.