Тот возглавлял преследующую ораву, вприпрыжку рассекал спиной воздух, крутил головой, кричал что-то, размахивал оружием. Катюха удивлялась, как быстро пятилась за ними толпа. Не поверила бы, если б сама не видела. Приятели петляли среди домов, надеясь, что толпа рассосется, но ватага, наоборот, увеличивалась, присоединялись новые горожане, исторгая новые звуки. Улицы, переулки и дворы перед глазами друзей находились в какой-то бешеной скачке. Вот из ближнего подъезда наперерез задом метнулся житель дома, выгибался по-звериному, голова повернута. Неплохо развиты шеи у этих оборотней, мелькнуло у Малкина. Житель угрожающе размахивал металлическим прутом, приближаясь отвислым, набитым жирком задом и широкой спиной. Сизые брюки плотно обтягивали толстые ляжки, врезаясь между ними. Синяя рубаха выбилась из-под пояса и торчала смятым сгустком над коричневым плетеным ремнем. Белые носки пялились из коротких штанин. Малкин хотел избежать столкновения с преследователем, ретивым не в меру, но Андрюха вдруг резко повернул к горожанину. И когда толстозадый прыгнул на цветник, срезая путь, парень сделал новый поворот ему навстречу, и ударил. Житель прутом нанес ответный удар, прут скользнул по плечу Раппопета. Ярость захлестнула парня, стыд за прошлые неудачи собрал тело в мускулистый сгусток, и выстрелил им¸ как ядром из пушки. Противник был сшиблен с ног. Растянулся на цветочной клумбе носом в землю. Еще бы добавить, довершить дело, но времени на это не было. Скопом завернули за дом с одинаковыми красными полукруглыми балконами и рекламной вывеской на торце во всю длину: «мод шав в ьлебеМ». Сломя голову, Катюха неслась за Сашкой, но обе понимали, что на своих двоих от погони не уйти. Не сговариваясь, кинулись к машинам в ближайшем дворе, распахнули двери микроавтобуса. Перед самыми затылками горожан забились в него. И Сашка прижала к полу педаль газа, оставляя толпу с носом. Метров через двести девушка влилась в общий поток и задним ходом, как все, погнала авто дальше по дороге, осознавая, что Анькин маячок продолжал делать свое дело.

– Правильно еду? – не оборачиваясь, спросила у той.

Кивнув, Анька уставилась в лобовое стекло, вцепилась в спинку переднего сиденья, пальцы дрожали от натуги. Лицо было, как у каменного изваяния: неподвижное, застывшее. Малкин, нахмурившись, сидел на заднем сиденье. Меч покоился на коленях, руки – сверху.

– Теперь налево, – выплеснула Анька и опять напряженно умолкла.

Машин было – пропасть. Свернув налево, Сашка очень скоро оказалась в автомобильной пробке. Застряли прочно. Ванька напружинился: город, кажется, тьфу по размерам, но тоже пробками обзавелся. Улица замерла, дорога сплошь забита, ни туда ни сюда. И неизвестно, в чем дело. Приятели прильнули к стеклам, пытаясь понять причину, лишь Анька спокойно смотрела в одну точку на Сашкином подголовнике. Минута за минутой. Пока из автомобилей не начали вылезать водители и пассажиры, и не стали пятиться к машине друзей. Сашка насторожилась. Их авто принялись окружать. Гурьба росла. Рука Ваньки заскользила к рукояти меча. Лугатик локтем толкнул Аньку:

– Опять ты навела? – голос надорвался беспокойством.

– Меч, – буркнула Анька.

– Вот тебе, а не меч! – показал кукиш.

– Так это ты устроила, волчица! – вспыхнул Раппопет и больно дернул ее за волосы. – Завела в ловушку, тварь такая!

– Отдай меч, – осклабилась Анька, глянув на Малкина. Взгляд диковатый, холодный, метался по салону, как по пустому месту. – Философ откроет для тебя дорогу, и меч тебе больше не понадобится.

– Собачью кость тебе в зубы! – рубанул Андрюха.

– Опять обвела вокруг пальца! – возмутилась Катюха. – Долго мы еще будем верить ей и хлебать ее гадости?

Этот вопрос ударил по Сашке, она почувствовала себя уязвленной. Прежде всего, это был ее прокол. Ни за какие коврижки не должна была больше доверять Аньке, сразу стоило нейтрализовать маячок в левой мочке. Ведь знала, что ветеринарная служба поставила на уши весь город, работает по маячку, видит их на мониторах. Орава снаружи с гомоном начала рвать на себя заблокированные двери, затем раскачивать авто и долбить камнями по стеклу с Ванькиной стороны. Стекла посыпались. Внутрь протянулись руки за мечом на коленях Малкина. Развернутое вверх лезвие ожгло эти руки порезами, потекла кровь, раздались вопли. Вой вокруг машины усилился, лица дышали ожесточением, они уже начинали казаться волчьими мордами. Замелькало оружие, прозвучали выстрелы по колесам, засвистел воздух из шин, машина просела.

– Глаз на блюдечке без меча! – ревела толпа, беснуясь и направляя на Ваньку стволы.

От этого рева до самых костей пробирало стынью, черные пасти стволов притягивали взгляды и заставляли стучать зубы.

– Всех убьют, если не отдашь, – вдобавок долбила по мозгам Анька. – Стань благоразумным.

Выдержка сдавала, страх смешивался с яростью и превращался в желание вырваться наружу и крошить налево и направо. Малкин приподнял меч, привстал на негнущихся ногах, наклонился к двери автомобиля и толкнул ее. В тот же миг несколько стволов изрыгнули гром и пламя. Салон наполнился дымом. Друзья обмерли. Пули должны были изрешетить Малкина. Но произошло невероятное. Пули ударились в лезвие и рикошетом ушли в заднее стекло, прошили его, сразив несколько горожан. Однако живые продолжали лезть как саранча, тупо долбили по кузову автомобиля всем, что попадалось под руки. И снова звенели осколки, корчился и хрипел металл, люди в салоне сжимались от новых толчков и выстрелов. Ванька ногой открыл дверь автомобиля. Горожане отшатнулись от меча, выпуская парня наружу. Лезвие заиграло на солнце. Приятели выкарабкались следом, но и Анька не задержалась в салоне, однако, как ни странно, убегать не намеревалась. Терлась около Раппопета, как приклеенная. Тот кипел: располосовать бы эту змею подколодную пополам, чтобы раз навсегда избавиться от заразы, Лугатик радовался бы несказанно, в общем, все вздохнули б с облегчением. Однако Малкину в эти минуты было не до разборок с Анькой. Прямо перед ним, сатанея, неистовствовала толпа. Не будь у него меча Магов, уже набросилась бы на всех, разорвала на куски его с друзьями. Сашка лучше остальных представляла, как опасна враждебность городской толпы. Из человеческих внешностей во всю мощь перли личины зверья. Девушку такие превращения не удивляли, за два года нагляделась до умопомрачения. Знала, увещевать рассвирепевшую массу бессмысленно. Та была во власти звериных инстинктов. И глупо стараться понять выкрики, вопли, логику. Даже подчиниться в этой обстановке было бессмысленно, все равно разорвут и затопчут. Все время Сашка выживала здесь потому, что научилась угадывать наступление звериных вспышек и балансировать, как акробат на тонкой струне. В такие моменты с перевертышами невозможно было договориться ни о чем. Сейчас девушка плечом касалась Ваньки, чувствуя, что его нескладное тело налилось каменными мускулами. С другого боку к нему жалась Катюха. Ей было страшно наблюдать, как толпа рычала, скалилась, размахивала ножами и ружьями, сверкала дикостью глазниц. Катюха затаила дыхание и