«Зайдя в помещение сельсовета, я зашел за стол, вынул из кармана револьвер “библей” и поставил его на боевой взвод. Это я сделал так, чтобы Григорьев не заметил и, стоя за столом, держал в руке револьвер. Когда зашли все остальные, то Григорьев стал около стола против меня, Махно рядом с ним с правой стороны, Каретников сзади Махно; с левой стороны Григорьева стали Чалый, Троян, Лепетечко[10] и телохранитель Григорьева. Григорьев был вооружен двумя револьверами системы “Парабеллум”; один у него был в кобуре около пояса, а другой привязан ремешком к поясу и заткнут за голенище. Григорьев, обращаясь ко мне, сказал: “Ну, сударь, дайте объяснение, на основании чего вы говорили это крестьянам”. Я ему стал по порядку рассказывать, на основании чего я говорил, потом я ему еще сказал, что он действительно союзник Деникина… Как только я это сказал, то Григорьев схватился за револьвер, но я, будучи наготове, выстрелил в него в упор и попал выше левой брови. Григорьев крикнул: “Ой, батько, батько!” Махно крикнул: “Бей атамана!” Григорьев выбежал из помещения, а я за ним и все время стрелял ему в спину. Он выскочил на двор и упал. Я тогда его добил»[11].

Отряд, прибывший с Григорьевым, был разоружен, двоих григорьевцев, тех, кто участвовал в грабежах, казначея и штабиста, крестьяне до смерти забили камнями.

Так перестал существовать атаман Григорьев Николай Александрович…

Вечером из Александрии Махно отбил следующую телеграмму:

«Всем, всем, всем! Копия – Москва, Кремль. Нами убит известный атаман Григорьев. Подпись – Махно. Начальник оперативной части Чучко».

Следом батька отправил политическое послание, где убийство атамана Григорьева назвал «необходимым фактом истории, ибо политика, действия и намерения его были контрреволюционными. Что доказывают еврейские погромы и вооружение кулаков».

Все перемешалось в огне Гражданской войны, красные били белых, зеленые – «жовто-блакитных», полосатые – клетчатых, пятнистые – гладких, малиновые – голубых, черные – синих и так далее, жизнь человеческая ничего не стоила – была дешевле жизни овцы и уж тем более – дешевле теленка. Люди исчезали сотнями, семьи оказались расколоты по политическим интересам – брат воевал против брата, отец против сына, внук против деда. Иностранцы помогали в этом опасном сложном деле, как могли. Шло уничтожение огромного народа…