– И долго нам еще ждать этот храгов караван? – изнывая от жары, спросил Дамаск.

В первый день, когда они пришли на место, Бирм и Белый сразу же установили магические ловушки, чтобы облегчить себе задачу при нападении. Заняло это несколько часов. И вот уже третий день они маялись от безделья. Как и было сказано, ветра здесь не было совершенно. Только Илар, который словно пытался зажарить несчастных заживо. Навесы, что установили валорцы, помогали не получить ожоги, не более. Под самым большим, располагались три лежака, где валялись организаторы этого сомнительного мероприятия.

– Белый, хорош. И без тебя тошно, – обвязывая голову тряпкой, недружелюбно отозвался Шах. – Сказал же, что через три седмицы они доползут до нас. Возьми и посчитай сколько осталось.

– И чего мы так рано притащились только… – злобно бубнил Дамаск, чувствуя, что скоро перегреется и взорвется.

– Ты достал уже ныть! Возьми да заморозь воздух вокруг нас. Долго я просить буду?

– А я долго тебе повторять буду, нельзя Силы на такую ерунду тратить! – огрызнулся Белый. – К тому же, мне неизвестно, как чуют магию грагели. Лучше перебдить, чем недобдить.

Послышался раздраженный вздох Шаха. Никто больше ничего не ответил и не сказал. Но спустя несколько минут, скорпус вновь язвительно подал голос:

– Знаешь, что будет обидно?

– Ну? – вновь вступил в вялую дискуссию Дамаск.

– То, что за эти три дня мы так издохнем от этой жары, что это караванщики нас захватят, а не мы их.

– Дамаск, серьезно, – вмешался Бирм. – Давай я начерчу руны холодового заклятия, а ты всю эту конструкцию в свою невидимку засунешь. Сил это немного отнимет, а мы хоть живы останемся.

Белый нерешительно цокнул языком.

– Ну не знаю, – неуверенно протянул он. – А что если грагели…

– Да ничего твои грагели не почуют! – оборвал его Шах. – Что они тебе фархи что ли!

– Ну, ладно, ладно! Бирм давай свои руны…

Чтобы облегчить жизнь тяжело дышащим белым верблюдам и валорцам, пластами валяющимися под соседними навесами, Дамаск и Бирм растянули огромный купол, под которым было настолько прохладно, что некоторые мужчины начали обратно натягивать свои теплые бурнусы поверх халатов.

– Оркус! Как прекрасна жизнь! – отпив из фляжки воды, расслабленно прикрыл глаза Шах. – Еще бы девку под бок и было бы мне абсолютное счастье.

Дамаск негромко посмеялся, повернув голову на друга.

– Одни девки у тебя на уме.

– А то у тебя нет! – хохотнул скорпус. – Весь дворец помнит ту смуглянку, которую ты целую седмицу из своих покоев не выпускал. Скажи, вы там с ней в домино играли.

К смеху Шаха присоединился Бирм, вспомнивший историю, когда они никак не могли выкурить Белого из спальни.

– Это да… – согласился Дамаск, блаженно прикрыв глаза, вспоминая красавицу Рамону. – Но, по крайней мере, я не застреваю в борделях по ночам.

– Не по всем ночам я там застреваю, да будет вам известно.

– Ну да, те, что не в борделе, то в Валоре, в специально обустроенной для твоих утех комнате, – добавил темнокожий маг.

Шах приподнялся на лежаке.

– А завидовать не хорошо, Бирм. Тебе-то теперь по борделям нельзя. Ты у нас фигура значимая. Визирь – это почти то же самое, что Отец Святой Сакры. Ты не дал еще обет безбрачия? Нет?

На соседней лежанке загоготал Дамаск. Между собой они общались на керабском. Но по скупым смешкам, доносящимся из-под стоящих рядом навесов, стало понятно, что парочке валорцев известен этот язык.

– У меня в отличии от вас, балбесов, невеста есть, – парировал Бирм.

– О-о-о! Невеста? – протянул скорпус. – И где же она? Мы ее так часто видим, вот прямо, как сейчас. Ты опять ее взял с собой? Невеста! Невеста!

В ответ Дамаск лишь прыснул смехом.

– Гран Шах! Савиты! Фархи! – прервал беседу истеричный крик издалека.

Вся веселость слетела с мужчин. Они резко поднялись с лежаков. К их навесу бежал один из дозорных, выставленных вдоль северного тракта. Валорцы тоже сидеть не стали, как один, поднявшись на ноги.

– Я не ослышался? Он сказал фархи? – переспросил у друзей Дамаск.

Когда обливающийся потом мужчина добрался до своих командиров, он тут же начал отрывисто говорить, задыхаясь от продолжительного бега:

– Фархи! В трех милях! от тракта! Остановили бурю! Закапывают в песок! что-то!

– Ты что несешь! Какие фархи!? – прикрикнул Шах.

– Огромные! Около трех метров в высоту! Черные, как демоны! Там!

Дозорный широким движением указал на бескрайние просторы пустыни за своей спиной.

– Ты здоров? Может у тебя удар? – пытался найти объяснение скорпус.

– Здоров, господин. Десять фархаров! Своими глазами видел! Оркусом клянусь!

– Ты уверен? Может мираж?

– Как-никогда в своей жизни уверен не был! Это точно не мираж!

Шах и Дамаск с тревогой переглянулись.

– Надо бы проверить… – неуверенно предложил Дамаск.

– Надо бы… – согласился Шах.

– Бирм? – окликнул Белый темнокожего брата, желая узнать его мнение.

– Пошли…

Шах спешно отдал распоряжение валорцам оставаться на местах и ждать их возвращения, дозорному же велел вести их к тому месту, где он увидел фархаров.

Через полчаса Дамаск, Бирм, Шах и бывший воришка, недавно ставший валорцем, уже лежали на высокой горе дюны, издалека наблюдая за черными внушительными фигурами, находящимися в глубокой яме. Яма эта была в форме ровного квадрата, без единой песчинки на твердом камне дна. Уже издалека заметив глубокую впадину, пораженный дозорный поведал своим начальникам, что совсем недавно ее и в помине не было. А сейчас глубина достигала не меньше пятидесяти метров!

Далеко внизу, шестеро фархов стояли в кругу с поднятыми руками, периодично резко их опуская. Каждому новому взмаху сопутствовал оглушительный грохот, вслед которому песок под следящими за жутковатым действом людьми ощутимо вибрировал. Темные выдолбили уже приличных размеров дыру, в центре их круга.

Еще четверо фархов, стояли по углам искусственно созданного ими квадрата-впадины. Они ничего не делали, просто стояли и смотрели на своих собратьев.

Первым обрел дар речи Шах.

– Святые небеса! – выдохнул он.

Никто из присутствующих до конца не мог поверить, что все происходящее взаправду.

– Они существуют… – непослушным языком проговорил Дамаск.

Люди давно уже привыкли считать фархаров сказкой и грязным ругательством. А кто верил в их существование на Эве, были уверены, что никогда их не увидят, так как знали о нерушимой Границе, возведенной тысячи лет назад сильнейшими народами мира.