находилась в Согёне-Пхеньяне, потом, по словам потомков северных родов, случилось предательство, из-за которого страна развалилась. И новое объединение. Новая эпоха Чосон, началась уже вокруг Сеула. Считали ли все это справедливым? Конечно, нет. А уж, учитывая, во что превратилась Корея под властью юга, как она почти исчезла на карте мира, особенно.

Сначала Ким и его союзники не замахивались ни на что особенное, но, когда услышали о возможности сделать себе карьеру в русской армии, тут же сорвались с места. Потому что каждый знал: служба — это не только риск, но и возможности. Получить дворянство, заявить о себе, а потом с новой властью помочь своей родине. Ну или хотя бы себе: в мотивах корейцев я еще не разобрался.

— А вы что хотели сказать? — я повернулся к Сюню, который внимательно слушал речь своего нового товарища по оружию.

— Мы, как и раньше, хотим учиться и возвысить мань чжоу в новой империи, — просто ответил тот.

У китайцев все было четко.

— Но… — я попытался понять, что именно меня все же смутило. — Мне кажется, или вы слишком уж рады?

— Слишком? — Сюнь прикрыл глаза. — Мне иногда кажется, господин полковник, что вы забываете, каков этот мир. Как тяжело в нем тем, кто не родился дворянином или хотя бы гражданином одной из великих стран.

И мне рассказали историю одного известного в наше время китайца. Некто Цзи Фэнтай приехал в Россию в 1870-х в качестве переводчика, потом стал купцом. По легенде еще царевичем Николай IIпопал в мастерскую Цзи, и тот помог ему с закупкой пушнины, а будущий царь помог китайцу получить купеческое звание. Вот только… Лишь в 90-е годы, уже ворочая сотнями тысяч рублей, Цзи смог подумать о том, чтобы просить о русском гражданстве.

И ему отказали. За то, что хотел сохранить свою маньчжурскую косу и веру предков. Через два года, впрочем, ему удалось договориться: он сам, как и был, остался буддистом, а вот дети стали православными и поехали учиться в Центральную Россию. За благотворительность купец, которого теперь уже звали Тифонтай, получил несколько медалей, но в рамках империи все равно не сильно отличался в правах от обычных горожан. Потом он занимался снабжением армии по время восстания ихэтуаней, в эту войну ворочал уже миллионами и, что удивительно, по слухам, совсем не воровал. При этом стал ли он дворянином? Нет.

— Понимаете, — заканчивал свою речь Сюнь, — можно быть богатым, можно быть известным на всю страну, но пока у тебя нет титула, что ты можешь изменить? А в армии — станешь капитаном, и уже личное дворянство. Полковником — потомственное. Достойная награда за готовность рискнуть своей жизнью, так что вы в нас не сомневайтесь.

Ким согласно закивал, полностью соглашаясь со словами своего товарища.

— Тогда… — я огляделся по сторонам. Заметил Лондона: тот внимательно слушал наш разговор, что-то записывал и, кажется, несмотря на все свои социалистические взгляды, был вполне согласен. — Тогда… Идите спать! Завтра нас всех ждет сложный день, а вам нужно будет не только ходить следом за моими офицерами, но и учиться. Потому что без учебы, каждый день, каждый час, все ваши планы будут недорого стоить.

Лагерь вокруг, словно услышав мои слова, начал быстро погружаться в сон, а на следующий день нам действительно пришлось выложиться. Переход, занятые позиции, а там и отходящие части Восточного отряда Бильдерлинга начали показываться. При этом отступали они что-то слишком уж быстро. Кажется, рано я сорвался сюда и не все новости успел получить от Чернова. Ну да, хочется верить, мы ко всему готовы.

* * *

Александр Александрович Бильдерлинг командовал отходом двух своих корпусов и благодарил бога за медлительность японцев. Тот их резкий обход и почти под корень вырезанный 11-й полк — это было страшно, а главное, очень быстро. Если бы они так же ударили со всех сторон, если бы не дали им отойти и перегруппироваться, то мог бы случиться и разгром. А так… Помимо дерзкой дивизии, остальные части японцев замешкались, он успел перегруппироваться, усилив проблемный фланг, и вот теперь они откатываются назад почти без спешки и паники.

Вот только получится ли выдержать нужный темп до самого Ляояна? Еще один обход… А барон был уверен, что 12-я дивизия Иноуэ — слухи о том, кто именно нанес тот страшный удар, уже ходили — на него решится. И кто знает, сможет ли он сохранить порядки. Были небольшие надежды на линию укреплений, которую оставил для них во время своего рейда полковник Макаров. Конечно, для двух корпусов того, что накопал один батальон, было совершенно недостаточно, но… Там можно было оставить арьергард. Полковник Грулев вполне мог бы справиться с этой задачей: его четыре батальона не перевернут бой, но вот выиграть для всех остальных сутки — вполне.

— Ваше высокопревосходительство, дозоры заметили впереди чьи-то позиции, — поручик Огинский, приставленный Куропаткиным к ставке Бильдерлинга, неожиданно ловко взял в свои руки все линии связи и постоянно держал генерала в курсе того, что творилось вокруг Восточного отряда.

— Кто?

— Пока непонятно, но мы подаем световые сигналы. Если наши, то уже через минуту будем знать… — Огинский обернулся в сторону ближайшей сопки, откуда ему махал руками кто-то из отряда связи. — Наши!

— Кто именно? Сколько их? — Бильдерлинг задумался.

С одной стороны, их должен был прикрывать полковник Макаров, но еще вчера тот был в Ляояне, а преодолеть за два неполных дня 80 километров просто нереально. Тогда… Возможно, генерал Куропаткин что-то понял по его докладам, которые он каждый вечер отправлял через поручика Чернова. Да, это было вероятнее всего — помощь главнокомандующего.

— Это полковник Макаров, — доложил Огинский, разом разрушив все выкладки барона. — С ним две дивизии, правда, совсем без вспомогательных отрядов. Но они заняли эту линию уже два часа назад, так что успели укрепиться, отдохнуть после перехода и готовы к бою.

— Тогда… — задумался Бильдерлинг. — Уходим за них, тоже разворачиваемся и встретим японца как положено.

Ему было немного обидно наблюдать, как воодушевились его собственные офицеры и солдаты, увидев знамена 2-го Сибирского. Еще недавно его окружали хмурые люди, которые осознанно готовились к крови и смерти, а теперь… Он видел улыбки, да чего врать себе — он и сам был чертовски рад появлению вездесущего Макарова.

Примерно через час Бильдерлинг добрался до ставки полковника, чтобы лично