– В этом есть что-то нездоровое.

– Нездоровое? – повторила матриарх.

Но улыбка Руслана стала шире.

– Расскажите мне, что вы видите.

Северин постучал ногой по полу.

– Перья Икара. Над головой – слишком близкие небеса. А вокруг нас, – он указал на зодиак, – непреклонная судьба. Эта комната – напоминание о том, что люди склонны переоценивать себя… напоминание о том, что человек может упасть и это падение будет долгим. Я удивлен, что пол не окрашен в кроваво-красный цвет.

Руслан хмыкнул в знак согласия, потирая лысину.

– Возле перстов заструилась бессмертная кровь Афродиты, влага, какая струится у жителей неба счастливых.

– Кто цитирует «Илиаду»? – крикнул Энрике с противоположного конца комнаты.

– Я! – радостно отозвался Руслан. – Иногда я сам себя удивляю, вспоминая разные вещи… можно подумать, что без защитного слоя волос все мысли просто покидают череп.

– Что вы сказали? – спросил Северин.

– Череп?

– Нет.

– Волосы…

– Нет.

Там было что-то еще. Что-то, что поразило его до глубины души.

Руслан помолчал, а потом сказал:

– Бессмертная кровь? Ее еще называют словом «ихор».

– Да, точно. Ихор.

Руслан погладил себя по голове.

– Падший Дом любил упоминания о богах. Ходили слухи, что они смогли пустить по своим венам что-то вроде ихора. Нашли способ манипулировать своей человечностью. Однако это всего лишь слухи.

– Это не слухи, – сказала Лайла. – Мы видели это своими глазами.

– Ах, да… в катакомбах, верно? – спросил Руслан, переводя взгляд с матриарха на Северина. – Так это правда? Вы видели их ихор?

Как будто он мог об этом забыть. Иногда Северин ловил себя на том, что касается своего рта, мечтая снова ощутить на губах липкое золото. Он не знал, какая алхимия могла превращать людей в богов, но жаждал это выяснить.

– И как же они этого добились? – спросил Северин.

– Они? – повторил Руслан, кривя рот на этом слове. – Они обладали такими артефактами, о которых мы с вами не можем и помыслить.

Руслан подошел к обеденному столу и отодвинул стулья для Лайлы и Дельфины.

– Дом Даждьбог уже много лет собирает знания о Творении, и я полагаю, что Падший Дом наткнулся на древнее оружие… у него было много названий. На индийском континенте он был известен как тамильское слово арувал, средневековый двор Багдада называл его зульфикаром, но, когда его нашел Падший Дом, он стал Кинжалом Мидаса. Это название оружие получило не только в честь проклятого короля из греческой мифологии, но и из-за его алхимических свойств: кровь к золоту, человек к богу.

– Все это похоже на какую-то магию, – отрезала матриарх.

– Может, месье Монтанье-Алари расскажет нам больше, – сказал Руслан. – Это была магия? Что вы видели?

На мгновение Северин снова оказался в катакомбах. Он снова опустился на колени, чувствуя, как крылья прорываются из-под лопаток, рога давят на внутреннюю сторону черепа, а странный ритм в его крови дарит ощущение божественной неуязвимости.

– Что такое магия, как не наука, которую мы не можем постичь, – сказал Северин.

Руслан тепло улыбнулся.

– Хорошо сказано, – одобрил он. – Но, я полагаю, для того, чтобы использовать такое оружие – нужно заплатить великую цену. Говорили, что оно было создано из самого верхнего кирпича Вавилонской башни, наиболее близкого к Божьей силе.

– Возможно, именно поэтому члены Падшего Дома считали, что они могут стать богами, – сказал Северин.

Матриарх усмехнулась, указав на золотые перья пола, а затем на пьянящую близость звезд.

– Казалось бы, такое количество напоминаний о том, куда приводит человеческая гордость, должно было их остановить.

Руслан потер забинтованную руку, все еще безвольно висевшую на перевязи.

– Если бы людей останавливали такие мелочи – они бы не были людьми, не так ли?

Он ухмыльнулся и подал знак официанту, который позвонил в обеденный гонг. Гипнос продолжал играть на рояле. В детстве его было невозможно оторвать от инструмента.

– Вы принимаете пожелания, месье? – громко спросила Ева, стараясь перекричать его игру.

Гипнос сделал паузу.

– Да!

– Превосходно, – сказала Ева. – Тогда прекратите играть.

Лицо Гипноса помрачнело, но он встал из-за рояля и присоединился ко всем за столом. Повернувшись направо, Северин обнаружил, что сидит рядом с матриархом. Слуга остановился рядом с ними, протягивая ей маленький пузырек с кроваво-красной жидкостью. Это снадобье позволяло ей сохранять иммунитет к нежелательному воздействию кровного Творения.

– Вы всегда ясно видите тьму человеческих сердец, месье Монтанье-Алари, – сказала она. – Но когда-то вы умели видеть чудеса.

Северин потянулся за кубком с водой.

– А теперь я вижу истину.

Их ужин выглядел как сожженные подношения для богов. Вся еда выглядела обугленной, хотя на самом деле таковой не являлась. В серебряной миске лежал черный инжир, такой бархатистый и сочный, что казалось, будто кто-то взял серебряную ложку и зачерпнул саму полночь. Затем шли жареные окорочка, поданные на подушке из жженого шалфея, кровяная колбаса, суфле цвета ночного неба. Вокруг них вновь собрались животные ледяного зверинца… хрустальный ягуар крадучись бродил вокруг обеденного стола, а у него на спине покачивались графины с ледяным вином. Стол из оникса отражал звездное небо, и по мере того, как ночь становилась еще темнее, на нем вырастали тонкие сталактиты, похожие на тонкие серебряные нити. Северин слышал обрывки чьи-то разговоров, но мысленно он находился совсем в другом месте. В его воображении он уже находился внутри левиафана, уже переворачивал страницы Божественной Лирики, уже чувствовал течение золотого ихора в своих венах. Ему даже не понадобится Кинжал Мидаса. Он все сделает сам.

Северин не понял, что ужин закончился, пока снова не прозвучал гонг. Он отодвинул стул и только после этого осознал, что Зофья стоит рядом и свирепо смотрит на него. Он не видел, как она встала со своего места, а тем более, как подошла к нему.

– Что случилось?

– Я не получала вестей от Хелы уже восемь дней, – сказала Зофья. Северин нахмурился. Для задержки сообщений не было никаких причин.

Он заплатил огромную цену, чтобы курьер регулярно доставлял Зофье письма о здоровье ее сестры.

– Я позабочусь об этом, – сказал Северин.

На секунду Зофья замялась, но потом все же кивнула головой.

– Я знаю.