отдельными словами и фразами, освещёнными слабыми огоньками редких свечей, расставленных у некоторых углов. Потолок был завешан тёмной тканью. Некоторые двери в квартире отсутствовали. Вместо них пространство разграничивалось тёмной материей, спускавшейся с потолка. А ещё на потолке фосфорной краской были намалёваны различные кривые символы. В квартире находилось несколько полуголых людей. Некоторые сидели на полу и что-то бубнили себе под нос, кто-то спал на разложенных там же матрасах и «пенках». Вошедший снял обувь и направился к двери в дальнюю комнату. Когда он уже потянулся пальцами к дверной ручке, его остановила девушка в чёрном платье:

– Чернец, туда нельзя! Он общается с Ней!

– Ладно, – кивнул молодой человек и сел на пол под дверь, решив переждать.

Девушка с мутными глазами, убедившись, что её брат по вере не потревожит мистерию Провидца, вернулась обратно в комнату, наполненную шёпотом молящихся. В закрытой комнате располагались покои Провидца – помещение, полностью окрашенное в чёрный цвет. По центру стоял деревянный комод, переделанный в алтарь. Поверх окрашенного линолеума пол был усыпан надписями, светившимися зелёным цветом. Предложения содержали ошибки, некоторые слова не имели значений, а смысл отсутствовал почти у всех фраз. К тому же они были зачёркнуты. Сверху алтаря, измазанного углём и мелом, стояло зеркало овальной формы. Рамка, выполненная из рыжего сплава, покрытого патиной, напоминала лиану. Основанием рамки являлась опора в форме черепа. По центру зеркала располагался чёрный круг, аккуратно нарисованный краской в несколько слоёв. Каждый новый слой смещался то внутрь, то наружу круга, создавая искажение фигуры. Перед алтарём, закрыв глаза, по-турецки скрестив ноги, сидел седовласый мужчина со смуглым лицом, покрывшимся сеткой морщин и свежих ссадин. Его длинные пепельные волосы были убраны в хвост на затылке. Он медленно дышал, погрузившись в свой ритуал.

«Из тела выйду, от берега отплыву, веслом перечеркнусь, человеком не вернусь, – представлял он в своей голове. – Не людской поступью, а незнаемым бегом отрешусь! Жухлой травой омоюсь! Закатную Луну поприветствую! Да воссияет ночь!»

Мистик открыл глаза. За дверью независимо от него молилось множество людей, которым взгляд Провидца всегда казался наполненным мудростью. Он уставился в зеркало. Чёрный круг в отражении располагался аккурат на месте его головы. Мужчина старался смотреть на зеркало, не моргая.

«Здравствуйте Мать-Тьма и Мрак-Отец! К вам обращаюсь я – ваше дитя, чьё имя вне Истины. Прошу вас забрать мои сомнения и слабости, страх и боль. Да воссияет ночь!»

Затем мужчина несколько минут смотрел в центр круга, не думая ни о чём. После этого продолжил беззвучный монолог: «Как ярко горит во мне пламя ярости! Как же оно сжигает меня изнутри! Как же я ненавижу своих врагов! Как же я хочу, чтобы Изначальная Тьма забрала у меня эту боль! Как несовершенны человеческие чувства. Они лишь ложь, порождённая светом жизни. Мёртвые не испытывают чувств – мёртвые не лгут. Тьма хранит их от искажения, возможного лишь в свете. Ненависть – пламя. Пламя – источник света. Свет – необходимое условие для искажений, лжи. Сам человек есть ни что иное, чем как искажение. Сама Жизнь – искажение, недоразумение в океане Вечной, Сущей, Нерождённой Тьмы. Невозможно исказить Пустоту! Пустота нас породила в круге метаморфоз. Пустота заберёт каждого из нас в конце Пути. Пустота – одно из твоих имён, матушка Тьма! Как я говорю с ними? Чем я говорю с Вами? Мыслями? Мысли – избавленные от произношения слова? Это часть искажённого мира или крупицы проявленного в материальном мире сознания? Сознание? Я – сознание? А может я – ложная самость? Рождался ли я или лишь стал ассоциировать себя с этим телом? Но нужно ли мне ассоциировать своё «Я» с телом, если и тело, и весь материальный мир сотворён из звёздной пыли, вышедшей из Изначальной Тьмы Космоса? Зачем? Чтобы вернуться? Да! Мать-Тьма, Мрак-Отец, обращаюсь к вам не мыслью человеческой, но зовом тёмным, изначальным, непроявленным!»

Замедлив поток мыслей, мужчина снова закрыл глаза и пребывал в таком состоянии некоторое время. Он пытался заключить свои идеи в образах, избегая слов. Эти образы вертелись вокруг тёмной пещеры, чёрного факела, горящего чёрным пламенем с фиолетовыми отливами и картинами солнечных затмений.

«Да воссияет ночь!» – Провидец поднял веки и вновь уставился в чёрный круг, намалёванный на зеркале. Периферийным зрением он замечал разноцветные точки по краям своего обзора. Через некоторое время они пропали. Он стал дышать глубже, концентрируя внимание на вдохе и выдохе.

«Тьма, посмотри в меня, как я смотрю в тебя!» – подумал седовласый мужчина. В своей голове он произносил эту фразу голосом, подобным рёву монстров из старых кинолент о чудовищах.

Вдруг он увидел, как чёрный круг в зеркале стал пульсировать еле различимыми фиолетовыми овалами.

«Тьма!» – возликовал Провидец, но не сбил дыхания и не произнёс ни звука. Пульсации то исчезали, то снова появлялись. Они проходили по краям рисунка. Мужчина нечётко видел их: рассыпались прозрачными точками, исчезали. Затем в центре тёмного пятна начали появляться целые видения. Культист находился в высшей точке религиозного исступления. Образы, которые он наблюдал, постоянно изменялись, перетекая из одного в другой. Всё происходило быстро: Провидец еле успевал запоминать прозрачные миниатюрные сюжеты. С трудом разглядывая их в темноте, он наблюдал, как какие-то человечки становились разлетающимися пятнами или сходились в поток жидкости. Поток превращался в человечков, они оборачивались в клыки, что стекали в лужи. Из луж жидкость струилась, образуя новых человечков.

«Тьма, что это? О нет, я не спрашиваю у тебя, я обращаюсь к тебе внутри себя! – Провидец снова закрыл глаза. – Люди, много людей. Вода? Река? Ручей? Брызги? Люди? Зачем Тьме Люди? Она хочет, чтобы я обратил к ней людей? Клыки? Оскал беззвёздной ночи? Языки черного пламени? Нет, нельзя рассуждать, как человек. Тьма скроет всё то, что мне мешает понять, и я осознаю её послание!»

Провидец решился отвести взгляд­ – окончить мистерию. В чёрном круге на старом зеркале уже ничего похожего на то, что ему привиделось, больше не было. Седовласый встал, накрыл зеркало тёмной тканью, лежавшей позади него, и распахнул дверь.

– Найтен! – бледноватый парень с патлами, ожидавший появления своего духовного покровителя, резко встал с пола.

– Да? Что хотел?

– Я видел тех двоих!

Лицо седовласого мужчины из спокойного мгновенно превратилось в тревожное:

– Ты уверен, что это точно были они?

– Да, клянусь Вечностью Мрака! Тот самодовольный ублюдок и его прихвостень! – закивал бывший