— Да, пожалуй… — согласился господин Сяхоу. — А как вы думаете, влияет ли имя человека на личность, которой он становится?

— Мне кажется, нет. Мое имя, данное при рождении, значит «нежный». Но у отца был приятель, дубильщик кож, носивший такое же имя. Его никак нельзя было бы назвать нежным. А мое имя при крещении значит что-то вроде «защитник». Но какой из меня защитник?

— Мое имя-цзы дал мне учитель, исходя из моего характера. Мое детское имя было просто И — первый. Наложило ли отпечаток на мою личность мое имя-мин? Отец назвал меня Баймин. Стал ли я от этого похож на белый свет? Мне кажется, имя не влияет на личность.

— И я думаю, что имя не влияет на характер. Матушка рассказывала, что я была очень шумная в младенчестве, так что мне даже решили дать особенное имя, как мальчику. Вы меня назвали Диндин, но это вовсе не помогло вернуть тишину в дом.

— И то верно, А-Лянь, — рассмеялся господин Сяхоу. — А какова, по-вашему, должна быть цель человечества?

— Изначально цель каждого человека — уподобиться Богу и войти в Его Царство, уготованное для всех людей.

— В идеале, люди должны стремиться к миру, гармонии и справедливости.

— Если бы целью людей была любовь друг к другу, это было бы хорошо.

— Какие вы идеалисты, дети, — усмехнулся господин Сяхоу. — Что ж, продолжаем: у добрых дел должен быть мотив или нет?

— Единственным мотивом добрых дел должна быть любовь.

— Пожалуй, да.

— Я согласна.

— Как думаете, можно ли изменить природу человека? — снова задал вопрос госопдин Сяхоу. — Нужно ли ее менять?

— Человек и так сам изменил свою природу, то есть испортил ее грехом. Ведь человек был сотворен по образу и подобию Божию, но отвернувшись от Бога, он отвернулся от своей чистой прекрасной сущности.Надо возвращать себе свою истинную природу — вот что нужно менять.

— Звучит красиво и убедительно, — согласился Ао Юньфэн.

— Думаю, да. Это правильно.

— Как думаете, почему люди мечтают?—продолжил расспрашивать госопдин Сяхоу.

— Исключительно из-за праздности ума, — поспешно отозвался Нежата. — Так говорил мой духовник в монастыре, но тут я с ним согласен. Не надо мечтать, надо просто жить и трудиться. Только это иногда бывает сложно.

— Человек начинает мечтать, когда ему кажется, будто ему не хватает чего-то в жизни. Что это от праздности души и ума… наверное, с этим можно согласиться.

— А я думаю, что человек не может не мечтать. Разве прекрасные стихи и картины — это не воплощение мечты? Или стремление претворить в жизнь какие-то свои задумки и идеи? Разве это не мечты? Вот ты, Юньфэн-лан, говорил, что мечтал сдать экзамен, а братец Не хотел путешествовать…

— А-Лянь, — не согласился Юньфэн. — Ты путаешь с мечтами представления о прекрасном и стремление к нему, а второе — это не мечты, а желания, которые могут или не могут быть реализованы. Впрочем, это действительно, очень все спорно. Чжай-эр, ты что подразумевал под мечтами?

— Пустые праздные мысли и фантазии, наверное, — отозвался Нежата. — Что-то не имеющее отношения к реальности.

— Да, согласен с зятем, что вопрос о мечтах непростой и неоднозначный,— кивнул господин Сяхоу. — Все зависит от трактовки понятия «мечта». Однако продолжим. В чем вы находите смысл своей жизни?

— Смысл жизни? Это же очевидно: нужно идти к Богу, чтобы соединиться с Ним. Господь ведь говорит: «Я есмь путь, и истина, и жизнь»[2].

— Да, это хорошо, но… это