и их черед войти в прохладу тоннеля. — Да, рисковал. Нам повезло, что твоя реакция оказалась быстрее моего сумасбродства. Тогда я обострял интуицию, но сейчас этого делать не нужно. И так чувствую, что дело дрянь.

— Так мы не узнаем, если не пойдем. Господин Тадеуш уже ушел вместе с Гретой. Он махал вам, когда входил в тоннель, только вы не заметили. Вы хотите, чтобы он обогнал вас?

— Пусть идет первым, а лучше к черту, — Андрей согнулся еще раз, вдохнув полной грудью. — Вместе со своей логикой и мускулистой нянькой. Он считает себя лучшим из лучших, забывая, что перед ним еще сотня тысяч дроидов, которые считают себя такими же. Так что он последний в очереди.

— Мне кажется, он слишком маленький для великих дел.

— Эйджас-чип тоже маленький, не больше ладони, но управляет гипердвигателями.

— Господин Тадеуш умеет быстро летать? — с сомнением спросил Дэвид.

— Нет… совсем нет… черт. Тут ты прав — он слишком маленький для великих дел, но рост тут не причём.

— У него есть еще что-то маленькое? — спросил Дэвид, на этот раз с любопытным подозрением.

— Да. Душонка. Малодушие — его главный недостаток. А ведь он родился с золотой ложкой во рту, даже двумя, если на то пошло.

Тадеуш Янковский никогда не вспоминал прошедшие годы со стыдом. Отец его был вице-президентом Польской республики Конфедеративного Союза, а мать дочерью сенатора южного штата Каролины, со стройными ножками и невеликим росточком. Все свои достоинства она передала и сыну, который оценил их только к отрочеству. Поначалу они ничуть не мешали ему упиваться вусмерть, отплясывать в самых злачных кабаках только ему исполнилось четырнадцать и покупать девушек своих друзей, которых выбирал не из своего круга. Тадеуш пролетал на красный, бил машины, космолеты и тех самых девушек, которым назначал тройную цену, если они не соглашались на начальную.

— Одну ложку он держал во рту, а второй черпал мозги из своей черепной коробки, — рассказывал Андрей, лишь бы не идти в тоннель, — Однажды он поставил на то, что перепробует все существующие наркотики за три месяца и выиграл этот спор.

В качестве выигрыша к нему в постель легла черноволосая Лейла из параллельного потока, девушка его университетского друга Краса. Только он не знал, что это его девушка. Как и Крас не знал, что она, оказывается, совсем не прочь побыть чей-то другой. Тогда Тадеуш впервые оценил свои достоинства. Идти против двухметрового верзилы полутора метрами и бутылкой водки в крови — не самая лучшая идея даже имея золотые ложки в качестве оружия. Тадеуш пополнил свой список женских побед, а Крас — число переломанных костей пудовыми кулаками. В тот вечер золотые ложки были вбиты Тадеушу в глотку, и он провалялся в реанимации практически месяц.

«Сопливый коротышка», — последнее, что Тадеуш услышал перед входом в кому и зацепился за это в своих снах. Проснувшись, он действительно начал видеть в зеркалах только коротышку и уже никогда не садился за штурвал космолета, а его девушки не имели парней, мужей и даже братьев. Казалось, тот Тадеуш умер, а возродился новый — с буйством еще более глубоким, чем был. Теперь он смотрел на коллег снизу-вверх и доказывал, что он выше их, раскрывая дела быстрее, чаще и больше, чем они успевали. Каждый ставился в известность индивидуально — по личному выбору Тадеуша, и Андрею не повезло оказаться в его списке.

— Каждый раз одно и то же — он раскрывает дело и присылает сводки своих побед на мою личную почту. Он оправдывает это тем, что делает мир лучше. Делать мир лучше — это у него такой фетиш. Выше от этого он не становится, зато успокаивается на какое-то время. Вымученный альтруизм, чтобы почувствовать себя лучшим из лучших. Наверное, он выбрал меня, потому что я в полтора раза выше его. Отличная цель для самоутверждения.

— Или потому, что вы очень умный, — сконфуженно пробубнил Дэвид.

— Было бы приятно думать, что поэтому. Я говорил ему, что это даже не смешно. Его комплекс легко лечится у психолога, и это старо, как мир. А он в ответ прислал мне целых три раскрытых дела и грамоту на своей стене.

Одно оставалось для Андрея непонятным — почему Тадеуш взялся за это дело, раз так ненавидит дроидов. Ему впору примкнуть к Нэнсис, чтобы отстаивать очевидные интересы Земли, но он принял совсем противоположную сторону. «Слишком правильный», — таков был ответ, и Андрей согласился с этой догадкой. Таким он стал после комы. Слишком правильный, чтобы пойти против официальной позиции Земли и Марса, и слишком сложное дело, чтобы отказаться от славы, когда он разгадает его. Тогда он увеличит свой рост на миллионы километров — ровно от Марса до Земли, и, быть может, почта Андрея еще долго обойдется без его писем.

— Господин Тадеуш думает, что перестанет ездить верхом на Грете, если выиграет гон. Деньги ему не нужны, — почему-то Дэвиду казалось, что такому, как Артем триллион монеро совсем ни к чему. Он и не ест столько, сколько положено при его росте, и ни разу не говорил, что приобрел бы, будь у него целый триллион. Дэвида все время подмывало рассказать о хорошем пиво и ипотеке, но у него совсем не было данных, чтобы замахиваться на триллион. А тут следопыт, опытный ищейка. Ему как раз в пору рассказывать о таких вещах. Но Дэвид ни разу не слышал от Андрея, что тот хочет себе новый космолет, байк или хотя бы рубашку. — Зачем вы здесь? Мне кажется, что тоже не из-за денег.

Андрей вглядывался в черную глотку пещеры, дождавшись, пока окончательно подействует лекарство и он начнет видеть цвета. Интуиция… она оказалась настолько сильной, что превратилась в образы. Образы прошлого, и образы настоящего.

— Я здесь, чтобы никогда больше не бояться дроидов, — сказал он и двинулся вперед — к темноте туннеля.

Перепрыгнув труп, Дэвид поспешил за ним.

Свет внутри так и не зажегся. То, что происходило здесь, требовало полной темноты, — так подумали и Андрей, и Дэвид. Дэвид еще добавил, что кое-кто не любит, когда светят ему прямо в глаза. Наверное, он хотел пошутить так, потому что в голосе чувствовалась насмешка, но Андрей помнил, что проницательность у этого генсолдата спонтанна и не стоит сбрасывать ее со счетов.

Вильгельм с Патриком тоже куда-то испарились. Скорее всего, влились в сплошную реку непроглядной толпы и скрылись из виду вместе с Тадеушем, который не махал ему, как сказал Дэвид, а показывал средний палец. Андрей оценил деликатность генсолдата.