И многие так и не смогли свыкнуться со зверствами «Венета». Из года в год земля вбивала в головы простую и незамысловатую истину. Дроиды — враг, и это не поддавалось сомнению. Осознанная нейросеть — враг, худший кошмар землян, которые уже выписали марсиан из человечества. Ведь Земля помнила, а Марс поспешил забыть.

Тадеуш, как и Андрей, имел двойное гражданство, но голова у него была земная. Он не мог изменить своего отношения даже временно, даже ради собственной выгоды, как это сделал Андрей. И все-таки следопыт был рад, что этот нарциссичный подонок не назвал присутствующих отбросами общества, включая его самого. Хорошо, что чувство самосохранения Тадеуша еще не заплесневело под сыростью самовлюбленности.

— Если ты пришел сюда, чтобы сказать насколько я гениален, говори и уходи. Если что-то другое — нам не по пути, — Андрей не ответил на вопрос Тадеуша, как делал это всегда. Его порядком раздражала навязчивость.

— Может, познакомишь нас? — Тадеуш кивнул в сторону его спутников, — Я с Гретой. Она не особо сильная, зато мозги у нее на месте. Приятно иногда поболтать…

— С тобой-то? Просто ты платишь ей, вот она и вынуждена терпеть твое общество, — Андрей честным образом засомневался, что Грета хороший собеседник. Выглядела она примерно как Дэвид, и одета так же, только имела впереди среднего размера грудь. На массивном теле смотрелось это ужасно. В особенности рядом с низкорослым Тадеушом, смахивающим на игрушку. — Я им не нянька. Хочешь — знакомься сам. Дэвида ты уже знаешь.

— Этот верзила? Удивлен, что он еще не убился. Мой убился…

— Приветствую, о славный путник! — Вильгельм вскинул руки и полез обниматься.

Удивительно — подумал Андрей, с минуту назад Тадеуш не скрывал своей брезгливости к дроидам, а теперь Вильгельм первый, кто распростер к нему свои объятья. Видимо, падение с байка хорошенько помяло ему отдел, отвечающий за память. Скорость-то большая. Так и все мозги можно поломать, даром что Вильгельм прочный, как титановый унитаз.

Остальные закономерно проявили сдержанность, Патрик смотрел на Тадеуша с недоверием. Он шел в толпе вместе с остальными, скрестив кибернетические руки на груди. Тадеуш отшатнулся от дроида, но, естественно, без особого успеха. Он, видать, подумал, что тот хочет переломать ему кости, но Вильгельм действительно только обнял его, слегка приподняв над землей. Признаться, Андрей подумал так же, потому испытал облегчение, когда дроид снова проявил восторг там, где это было вовсе не обязательно.

— Нас зовет дорога приключений! Я — повар, специалист в области паназиатской и итальянской кухонь. Но моя слабость — баварское направление. — Вильгельм смутился, судя по миганию его синих глаз. — Совсем не мой профиль… авантюризм у меня в крови, чего скрывать? — плащ за спиной Вильгельма струился и колыхался, хоть ветра и не было.

— Не ешьте его сосиски, — предостерег Дэвид Тадеуша. — Даже если предлагать будет. Даже если вкусные.

— Очень вкусные. Рекомендую попробовать, — развернулся Вильгельм и поклонился.

Солнце, далекое и тусклое, нещадно палило и хотелось пить. Чем ближе к пузатым сосудам, тем плотнее становился поток. Граждане оставляли свои байки далеко позади, на произвол судьбы, кое-кто поплелся к дальним скалам, большинство решили попытать счастья у самого большого и массивного образования, смахивающего на плоский горшок. Стальная дверь у такого возвышалась на три, а то и четыре человеческих роста. Электронной панели замка нигде не было видать — просто ржавая дверь, как и многие остальные. Здесь даже охраны не было, только полицейские дроны прибыли с полчаса назад, наблюдая за движением толпы.

У Андрея все больше складывалось впечатление, что где-то он остался в дураках. Если он еще раз ошибется дверью, Тадеуш будет припоминать ему это очень долго. По ожидаемым временным рамкам — примерно всегда. При этом забудет о своем промахе, как всякий считающий себя лучшим из лучших. Надо будет подарить ему зеркало на ближайший день рождения, в человеческий рост.

— Как думаешь, что там?

— Не знаю, — пожав плечами, честно ответил Андрей. — Обманутые надежды.

— Ха-ха, а ведь точно, — Тадеуш кое-как отбрехался от Вильгельма и снова поравнялся с Андреем. — Что бы там ни было, обязательно останутся недовольные. Если там ничего нет, расстроятся любители сумасшедших теорий, если там есть хоть что-то, расстроятся все, кто насмехался над нами. Ну, а ты расстроишься в любом случае. Если будет пусто — значит, ты где-то ошибся. Неприятно ошибаться, да, Андрей?

— Неприятно. А если это не просто ржавая дверь?

— Посмотри на них, — как какой-то тощий мужичок в сварочных очках прыгнул на скалу. Его тощее тело торчало из-под кожаной жилетки, мужичок зацепился киркой за скалу, та вгрызлась в камень мелкими иглами и засверкала. Во второй руке у него обнаружилась пила. Напряженный гомон вокруг разрезал вой лезвия, к нему присоединились еще несколько таких же. Тадеуш повысил голос: — Они свято верят в то, что делают. Мне бы такое рвение. Детективы на то и детективы, чтобы избегать всяких крайностей, — «кроме собственного обожания», — подумал было Андрей, но ему лень было перекрикивать громкий звук. — Если мы будем зацикливаться на всяком бреде, то упустим суть. Мы должны ко всему относиться с равной долей критичности. Но сама критичность исключает безумные теории. Чтобы я произвел на свет такой бред? Да никогда в жизни. Мозг устроен не так. Если это просто ржавая дверь, ты будешь ненавидеть себя за то, что поверил идиотам.

Хорошо, что вокруг невероятный шум. Патрик ушел далеко вперед, у Вильгельма музыкальный слух и он сейчас неимоверно страдал — ему было все равно на того, кто отказался от его сосисок. А Дэвид был занят тем, что контролировал периметр и на обиды у него не нашлось времени. Хотя, Андрей бы посмотрел, как тот уложит на лопатки Тадеуша.

— Интуиция, — сказал Андрей, когда вой пилы утих, за ней сдались и остальные.

— Что?

— Ты говоришь о критичности и логике. Нейросеть лучше.

— Причем тут она?

— А почему детективы еще не вымерли?

— Не могу сказать, что ты прав, — сразу ответил Тадеуш, не дождавшись пояснений.

— Интуиция, — пусть слушает, раз уж первый начал. — Нейросеть учитывает все факторы, которые имеются в свободном доступе. Логика, анализ… все лучше, чем у нас. Я не могу держать все это в голове, и ты тоже. Не отпирайся и не смотри на меня так, закатывать глаза тоже не обязательно. Все, что у нас есть — это интуиция. Так получилось, что за все эти годы нейросеть не смогла одолеть эту вершину. А мы этим пользуемся. Наслаждайся, пока у нас есть еще этот хлеб.

— Нейросеть не может знать все — это невозможно.