Стройная и молодая, она шла по улице, следя за снующими туда-сюда людьми. Свернула в небольшой парк с низкорослыми деревьями. Прошлась по его дорожкам. Надвигались сумерки, и вдруг, словно споткнулась, – остановилась, изумлённая. Небо сужалось в огромный, двухцветный куполообразный дом. К ярко-синей от горизонта стене, будто её покрасили персидской синью, приставили бледно-голубой, лазуревый свод. Однако в плену этого круглого ярко-синего храма с бледно-голубым куполом она была недолго: чёрная кисть Малевича закрашивала всё очень быстро.

Домой идти не хотелось.

Вспомнив, что надо купить молоко и хлеб, Инна направилась в супер-маркет. У самой кассы её взгляд упал на соседний прилавок. На нём лежал чёрный старый маленький кошелёк. Она с любопытством оглянулась, но интерес к кошельку никто, похоже, не проявлял. Затолкав молоко и хлеб в мешочек, Инна подошла к пустой соседней кассе. Раскрыла кошелёк, вынула паспорт. С фотографии глядел мужчина в очках и негустой бородке. Вернув кошельку банковскую и страховую карту, ключи, железные жетоны, деньги (69 евро и 3 цента), она с паспортом в руках стала выглядывать мужчину, не сомневаясь, что он обнаружит пропажу и придёт.

Заканчивался рабочий день – время, предшествовавшее празднику Рождества. Радуясь, что вернёт мужчине счастливое, праздничное состояние, Инна и сама пребывала в этом состоянии.

Молодая круглолицая продавщица работала, как фокусница. Открывая и закрывая ящик с деньгами, девушка орудовала так, будто руки были педалью, что приводили в движение колёса со спицами – пальцами. При расставании с покупателями кассирша успевала желать ещё и «рождественского настроения». Как она успевала делать всё одновременно, оставалось для Инны загадкой.

Прошло немало времени. Инна устала и решила доверить кошелёк этой доброй, как ей казалось, круглолицей девушке. Извинившись, Инна попросила принять старый маленький чёрный кошелёк, который забыли у соседней кассы.

– Он принадлежит мужчине в очках, его легко найти по паспорту в кошельке. Я проверила.

Взметнув брови, продавщица равнодушно приняла кошелёк, небрежно швырнула его в ящик, захлопнула крышку и продолжила своё дело.

Инна направилась к выходу, мучаясь, что поступила, быть может, неправильно: «А если продавщица присвоит деньги? И не сообщит в полицию? Тогда у мужчины не случится Рождества…»

Столкнувшись на выходе из магазина с высоким охранником в форменной синей рубашке, она извинилась и спросила, правильно ли поступила, что отдала кошелёк продавщице соседней кассы.

– Кошелёк? Продавщице? Какой кассы? – удивился охранник.

– Пойдёмте, покажу.

Они повернули назад, к кассе. По дороге охранник пояснял, что на четвёртом этаже находится бюро находок, и посоветовал в другой раз обратиться туда.

Инна ещё издали заметила, что на кассе работает другая девушка. На вопрос охранника о кошельке сменщица сказала, что ничего не знает. В это время к пустой кассе подошёл растерянный, с большой сумкой мужчина с фотографии в паспорте. Он водил рукой по прилавку, точно ощупывал его.

– А вот и мужчина! – обрадовалась Инна. – Его кошелёк у кассирши!

– В нём ключи от квартиры, деньги и жетоны, – сообщил извиняющимся голосом мужчина.

– Да, ключи, деньги и жетоны. Я проверяла.

– Та кассирша ушла, – сказала девица.

– Не может быть! Она не могла уйти за такое короткое время! – запротестовала Инна.

– Ничего не знаю, – стояла на своём сменщица.

– Откройте вон тот ящик, кошелёк должен быть там.

Собиралась толпа. Всем хотелось знать, что случилось.

– Да вы откройте ящик! – обратилась Инна к охраннику.

– Не имею права!

– Тогда давайте открою я, – предложила она, и в это время в глубине торгового зала мелькнуло лицо круглолицей.

– В торговом зале расхаживает кассирша, которой я отдала кошелёк. Пусть подойдёт и откроет ящик, – потребовала Инна.

– А что за кошелёк? – спросил охранник.

– Старый, маленький, чёрный.

– Да, старый, маленький и чёрный, – повторил владелец кошелька.

– А денег сколько?

– 69 евро 3 цента, – сообщила Инна.

Владелец кошелька улыбнулся и добавил, что точную сумму назвать не может, но из бумажных денег в нём только десятки.

– Верно! Бумажные десятки и мелочь. Я считала.

Народ улыбался…

Тут подошла круглолицая, вынула из кармана кошелёк и со словами: «Хотела отнести в бюро находок» – принялась считать деньги. Всё сходилось: бумажные десятки и сумма в 69 евро 3 цента. Как только охранник принял кошелёк, чтобы вручить его хозяину, Инна повернулась и ушла.

Отошла несколько шагов и почувствовала, что на плечо легла рука. Поблагодарив её, владелец кошелька пояснил, что торопился к больной матери – приехал из другого конца города.

– А вы тоже далеко живёте?

– Нет, в пяти минутах ходьбы.

– Можно тогда вас проводить?

Инна согласилась. Оказалось, мать жила в том же доме, что и Инна, но в соседнем подъезде.

Через год, после рождения первенца, Инна подарила мужу кошелёк на Рождество; старый, однако, не выбрасывали – хранили, как талисман. Когда гости, вспоминая их знакомство, ссылались на новогодние праздники, что являются символом счастья и чуда, Инна отшучивалась:

* * *

Отец Вари погиб в битве под Курском. В день его гибели ей исполнился год – не начавшееся детство так и не началось.

Дни Варя проводила с такими же, как и сама, оборвышами и беспризорниками – ни ласки, ни заботы, точно были они пауками-сверчками, которых ни погладить, ни обнять. От взрослых Варя, бывало, слышала, что «дети они лишние». Пиком внимания и любви звучал вопрос: «Есть хочешь?» Случалось, от такой заботы начинала кружиться голова. Если мама скупой шершавой ладонью проводила по волосам, сладко становилось даже в желчном пузыре. Лет с шести память Вари начала выцарапывать родню – до шести терялось даже лицо матери. В гости на день-два приезжала, бывало, городская тётка, сестра мамы. Мама в такие дни ворчала на неё:

– Тебе бы токо чо-нить загрести да увезти – ребёнку конфетки ни разу не привезла.

В очередной приезд тётка удивилась для вида: «А Варю-юха-то! Вы-ыросла как!..» – полезла в мешочек, достала леденец и протянула: «На – петушок».