Подойдя к бару, он достал бутылку виски. Даже обычную водкуон не покупал, опасаясь ненужного любопытства и подозрения в излишнем пристрастии.Плеснув в стакан виски, он прошел на кухню и добавил несколько кусочков льда.Виски он пил обычно неразбавленным, так напиток больше похож на водку. Он сиделза столом, когда в его кабинет вошла Марта. Она была в легком домашнем халате.

— Марк уже заснул, — сказала она.

— Хорошо, — кивнул он.

— Ты стал много пить, — сказала она, — раньше не позволялсебе этого.

— Раньше я многого не позволял, Марта, — мрачно заметил он.

— Мы уедем через три дня.

— Вы же хотели остаться на неделю, — он по-прежнему непредлагал ей сесть. А она по-прежнему стояла в дверях. Слишком свежи были впамяти их постоянные скандалы и ссоры.

— Думаю, нам лучше уехать пораньше, — сказала она, уклоняясьот ответа.

Он посмотрел ей в глаза.

— Выпить хочешь?

Нужно было видеть ее изумленное лицо.

— Может, быть, — сказала она, входя в комнату.

Он налил виски во второй стакан. Сходил на кухню за льдом.

Она села в кресло напротив него. Взяла стакан.

— За тебя.

— За тебя, — как эхо повторил он.

— Как ты живешь, Кемаль? — спросила Марта. — Ты сегодня былкакой-то не такой, как всегда.

— У меня неприятности, — проворчал он, не говорить же ей осмерти Тома.

— Бизнес?

— Да.

— Мой отец может тебе чем-то помочь?

— Нет.

— А я?

— Тоже нет.

— У тебя есть постоянная женщина?

Какой плавный переход, подумал он.

— У меня нет постоянной женщины, — ответил он почти честно.

Разве можно считать Сандру постоянной партнершой, подумалон.

— Но женщины у тебя были?

— Да, были.

Она помолчала. Потом с вызовом сказала:

— Ты не спрашиваешь, были ли мужчины у меня?

Он закрыл глаза. Сегодня это волновало его менее всего.

— У тебя были мужчины? — спросил он, выдавив из себя вопрос.

— А как ты думаешь? — горько спросила она. — Разве ты незнаешь моего отца? Он всегда говорил о репутации Саймингтонов. Разве в нашемХьюстоне можно сделать что-нибудь такое? Об этом сразу будет говорить весьгород. Нет, Кемаль, о нашей семье и так слишком много говорят после твоегоотъезда. У меня никого не было.

— В этом тоже виноват я?

— Отчасти. Все знают, что я пока замужем и никто не решаетсяко мне подкатить.

— Ты хочешь оформить развод?

— Думаю, так будет лучше, — прямо сказала она.

— У тебя кто-то появился?

— Нет. Просто так будет честнее. А Марк уже не ребенок. Онначинает все понимать. Ему трудно будет объяснить, почему мы не живем вместе.

— Думаешь, ему будет лучше, если мы разведемся?

— Нет. Он тебя очень любит. Но так будет более правильно. Тысможешь с ним видеться, когда захочешь.

— Поступай, как считаешь нужным, — выдохнул он.

Она встала, направилась к двери, потом решительноповернулась.

— Извини, — сказала она, поговорить не только об этом.

— О чем еще? — мрачно спросил он.

— Ни о чем, — ей не понравился его тон. — Спокойной ночи.

Она вышла слишком быстро, чтобы он не почувствовал еенастроения. Вздохнув, он встал из-за стола и пошел в спальню, где оставалисьМарта и Марк. Ее там не было. Он услышал приглушенные звуки из другой спальни инаправился туда. Марта лежала на кровати и плакала. Это было так неожиданно,что он замер. Неужели он чем-то обидел ее? Он подошел ближе, сел рядом накровать. Осторожно дотронулся до ее волос.

— Что произошло, Марта?

— Уходи, Кемаль. Все в порядке.

— Объясни, что случилось?

Она лежала, ничего не говоря.

— Я тебя чем-то обидел? — спросил он.

Она подняла голову, вытерла слезы:

— Ничего, все уже в порядке, все хорошо.

— Мне не нравится твое настроение в эти дни.

— Мне оно не нравится самой, — вздохнула женщина, — такглупо все получилось. Честно говоря, я думала, мы помиримся, а вместо этого… Вобщем, знаешь, как плохо я живу… Все время одна. Никого нет рядом. Мужчиныбоятся появляться на нашем ранчо. Отец не разрешает мне слишком часто оставлятьМарка одного. Мы просто очень разные люди, Кемаль. Отец предупреждал менятогда, но я не послушалась.

Он погладил ее волосы.

— Мы оба виноваты, что так произошло, — шепотом сказалКемаль, — ты думаешь у нас получится? Мы сумеем все склеить?

— Раньше я думала, что получится. Теперь — вижу, нет. У тебясвоя жизнь, у меня своя. Ты слишком восточный человек, Кемаль. Тебе нужнажена-хозяйка. А я такой никогда не смогу стать. Нам нужно разводиться, — твердосказала она.

— Да, наверное, ты права. Но мы ведь останемся друзьями? —спросил он.

Она улыбнулась.

— Иногда я хотела тебя убить.

— А я тебя, — признался он.

Она засмеялась.

— Помнишь, когда мы впервые обедали в этом ресторане наРокфеллер-плаза? — спросила она.

— Конечно, помню, ты тогда ждала Марка.

Она поднялась.

— Ты меня извини, я кажется, немного разволновалась. Этаистория с Марком, его сегодняшний вопрос о поцелуях.

— Спокойной ночи, — поднялся и он.

— Спокойной ночи, — пожелала Марта, первой выходя изкомнаты.

Ночью он почувствовал, как осторожно она вошла в егокомнату, как прошла к его постели и легла рядом с ним. Он повернулся на бок иувидел ее глаза. И вдруг он понял, что если сейчас ее прогонит, то совершитнечто большее, чем просто оскорбит женщину. Он унизит ее, опозорит, нанесетсамую страшную рану в ее жизни. И он протянул к ней руку, чувствуя себя в душеподлецом. Это была фактическая измена Сандре. Измена со своей собственнойженой. Ведь изменяют только любимым. Нелюбимых обманывают.

Утром Марта ушла от него и больше за три дня ни разу неприходила в его спальную. Очевидно, это был некий эмоциональный шок, которыйтребовал своего выхода. Еще через три дня они улетели с Марком в Хьюстон. Напрощание в аэропорту она пожала ему руку и, заглянув в глаза, прошептала: