Фотографии также показали, что следы многочисленных тяжелых грузовиков сходятся к Форе-де-Пон, в пяти милях от Кале, не оставляя сомнений на предмет того, где находятся склады боеприпасов и провианта для вторжения. Авиабазы истребителей и бомбардировщиков в Па-де-Кале тоже были привлекательными целями разведки.

Тем временем воздушная разведка начала выявлять признаки того, что немецкие планы вторжения в Англию продвигаются. В Нидерландах быстро готовилось к спуску на воду десантное судно, необходимое для любого вторжения. Фотоинтерпретатор Майкл Спендер обнаружил в Роттердаме пять 130-футовых барж с модифицированными носами — очевидно, для высадки танков и пехоты. К середине августа фотоинтерпретаторы смогли доложить, что флот вторжения стоит наготове в Антверпене, Роттердаме и Амстердаме.

В конце августа фоторазведка показала, что флот перемещается: 56 барж отплыли из Амстердама, а сто — из Антверпена. К вечеру 31 августа 18 из недостающих барж были обнаружены в Остенде. На протяжении следующих семи дней аэрофотографии показали, что баржи собираются вместе; к 7 сентября в Остендской гавани собралось 270 барж.

Фотографические миссии над Булонью, Флашингом, Кале и Дюнкерком показали, что немцы занимают позицию для удара настолько энергично, что 7 сентября население страны предупредили о "близящемся вторжении". Последующие десять дней количество барж в ближайших к Британии портах неизменно возрастало, и к ним присоединялись флотилии канонерских лодок и прочих мелких судов. "Спитфайры" приносили фотографии баз снабжения и портов Ла-Манша, показывавшие скопление торговых судов, ожидающих сигнала к отплытию. На других фотографиях были видны конвои барж, движущиеся вдоль побережья весьма плотными формациями, наводившими на очевидный вывод, что ими распоряжается немецкий ВМФ.

Кульминация наступила 17 сентября, через десять дней после предупреждения о скором вторжении. Между Кале, Дюнкерком, Гавром, Булонью, Остенде и Антверпеном распределилось более 1700 барж. В ту ночь на секретной сессии парламента премьер-министр Черчилль сказал парламентариям, что "крупное наступление на этот остров может начаться в любой момент… свыше 1700 самоходных барж, более 200 морских судов, некоторые из которых весьма велики, уже собрались во многих портах вторжения, оккупированных Германией".

В ближайшие несколько дней, пока суда собирались в портах вторжения, состоялась битва за Британию между немецкими и британскими военно-воздушными силами. Но неудача люфтваффе в попытке добиться воздушного превосходства заставила Гитлера 12 октября "отложить" вторжение (операцию "Морской лев") до весны. Британские фотоинтерпретаторы вскоре обнаружили признаки того, что угроза сошла на нет. Сначала они отметили признаки снижения активности, затем фотографии показали, что флот вторжения начинает рассеиваться, а порты возвращаются к нормальной деятельности.

Фотографическая разведка также послужила средством выявления вопиющих недостатков в британских воздушных операциях против немецких целей. К апрелю 1940 года Британия перешла к ночным бомбежкам, потому что немецкая противовоздушная оборона сделала точечные бомбардировки при свете дня слишком опасными. Ночные атаки были ориентированы на отдельные города и промышленные районы, а не на специальные сооружения. В июне 1941 года штаб ВВС решил, что бомбардировочная авиация должна концентрироваться, когда свет луны достаточно ярок, на атаках против железнодорожных узлов и прочих транспортных целей.

В остальное же время, составлявшее приблизительно 75 процентов ночей, она должна продолжать атаковать крупные города с двойной целью: причинить экономический ущерб и пагубно повлиять на моральный дух гражданского населения.

Поначалу фоторазведка атакуемых районов была ограниченной. Это обстоятельство и мелкий масштаб разведывательных фотографий привели к тому, что до конца 1940 года наблюдалась тенденция больше доверять донесениям экипажей самолетов и изредка поступающим из Германии донесениям, утверждавшим о серьезном ущербе, нежели фотографическим свидетельствам, показывавшим незначительные повреждения.

Но крупный налет на Мангейм 16 декабря 1940 года принес настораживающие результаты. Экипажи самолетов рапортовали, что большинство бомб упало в намеченном районе, и центр города был охвачен пожаром. Однако во время второго пролета при свете дня 21 декабря фотографии "спитфайра" показали значительные разрушения, но рассеянные довольно широко, по большей части вне намеченного района. В конце декабря фоторазведка итогов атаки на два нефтеперегонных завода в Гельзенкирхене показала аналогичный результат: ни один из заводов не понес серьезного ущерба.

В апреле 1941 года подробное изучение широкоугольных фотографий последних налетов, сделанных при свете дня, установило, что добиться разброса в триста ярдов при ночной бомбардировке нереалистично; на самом же деле он достигает тысячи ярдов, хотя при оптимальных условиях можно было добиться и шестисот.

Вскоре после возобновления наступления в июне 1941 года благодаря усовершенствованным методам оценки ущерба стало ясно, что добиться желаемых результатов в районе бомбежки британские бомбардировщики не способны, не располагая ни возможностью достаточно точно локализовать цель, ни удовлетворительными прицелами для бомбометания. Только один из четырех бомбардировщиков, атаковавших немецкие объекты, действительно бомбил цель. В индустриальном Руре пропорция выглядела куда хуже — семь из ста.

Стало ясно, что, если не удастся поправить ситуацию, нет особого смысла продолжать ночные бомбардировки. В результате самой приоритетной задачей стала разработка навигационных средств — GEE, OBOE и H2S, — позволявших увеличить точность ночных бомбежек.

Польза этих усилий, вдохновленных воздушной разведкой, стала очевидной во время битвы при Руре, начавшейся 5 марта 1943 года с бомбардировки Эссена. Во время этого налета OBOE и прочие новые навигационные средства впервые использовались для ориентации 442 самолетов на цель. Кампания, продолжавшаяся до 25 июня, насчитывала 15 504 боевых вылета, за время которых было сброшено 42 349 тонн бомб. Дневная и ночная фоторазведки показывали значительное возрастание точности бомбежек, что отнесли в основном на счет эффективности OBOE.

В начале 1941 года фотоинтерпретатор Дэвид Врачи научился извлекать гораздо больше информации из снимков, доставленных "спитфайрами" и "бленхаймами". К началу этого года были собраны данные о немецких верфях. Врачи смог шаг за шагом узнать методы и темпы работы каждой верфи. Он присваивал кодовое название каждой новой подводной лодке, как только закладывался ее киль, затем с каждой последующей фотографией отслеживал прогресс строительства. Первое донесение, подготовленное на основании изучения последовательных аэрофотоснимков, создало прецедент до конца войны, потому что этот рапорт не просто информировал читателя о том, что видно на фотографиях, но и прогнозировал будущие объемы производства подводных лодок.

Благодаря изучению фотографий Брачи узнал, что 500-тонные субмарины обычно сходят со стапелей через восемь месяцев. Поскольку снаряжение лодки требовало еще от двух до трех месяцев, он мог вносить подлодку в свой прогноз производства с опережением в одиннадцать месяцев, как только видел закладку ее киля. Даже немецкая маскировка не могла помешать подобным оценкам, поскольку объем маскировки в точности соответствовал стадии строительства.