«Наша хозяйка, Госпожа Тишина».

«Алая Дама хочет крови».

«Но только у нас есть власть дать ей кровь… или оставить ее себе».

«Чего?»

«Чего?»

«Чего ты хочешь?»

– Господин Конэко, – прошипел Дух. – Я прибыл, чтобы спасти мальчика.

Смех, смех из многих глоток.

«Спасти, спасти, спасти?!»

«Это не ему требуется спасение, а нам!»

«Не ему, а нам!»

«Не ему! А всему Ниппону!»

– Хватит!

«Останься!»

– Нет!

«Останься с нами! Стань вечным!»

«Стань!»

«Стань!»

«Одним из нас!»

Кентаро ударил.

Светящийся силуэт разлетелся с криком, а Дух оттолкнулся ногами от земли, бросился вперед. Ударил раз, другой, наконец достиг Многоголового.

Достиг – на длину меча. Вложил в удар всю свою силу.

Что-то заскрежетало, издав звук, похожий на его кёкэцу-сёгэ. Алый Клинок остановился, ударившись о барьер.

Щит! Это был напоминающий соломенную шляпу щит – составленный из нескольких десятков стальных, идеально подходящих друг к другу элементов, закрепленный на предплечье чудовища, он развернулся подобно женскому вееру и заблокировал удар.

Кентаро слышал о таких приспособлениях. Их, как и кёкэцу-сёгэ, должны были делать только для Духов, приспосабливая под стиль боя и особенности каждого бойца. Если у Многоголового было такое снаряжение, то это могло значить, что либо сам он был Духом… либо одного Духа уже убил.

Он почти услышал смех в собственной голове.

«Да, о да, воин! Не ты один знаешь тайны боя, не ты один знаешь, как убивать и как избегать потери собственной жизни!»

«Но это не важно».

«Мы должны тебя остановить».

«Ты тот, кто погубит всех. Погубит весь Ниппон».

«В одной руке будешь держать судьбу ребенка, в другой судьбу Ниппона».

«Тебе придется выбирать».

«И ты выберешь неправильно!»

Светящиеся лица сейчас несколько побледнели… и начали изменять свою форму. Многоголовый раздувался от гордости, демонстрируя свое преимущество, а души, что были его спутниками, стали еще более деформированными, еще более чудовищными. У одних рты растягивались в призрачных улыбках, открывая громадные зубы; другие же скорчились, отрастили маленькие ручки и ножки, поползли по камням.

Светящиеся деформированные младенцы с трудом, но двигались к Кентаро.

Дух избежал удара острием нагинаты, отскочил.

«Твоя душа принадлежит мне! – кричал в его мыслях Многоголовый. – Так мы собираем долги, мы, жители укрытой крепости! Так мы чтим забытых и заброшенных, так спасаем тех, кто не может рассчитывать на спасение!»

Светящиеся младенцы жутко и зловеще захихикали.

Кентаро потянулся за божественной сакурой, схватил последнюю горсть, швырнул ее в противников… Лепестки мгновенно почернели, не родив ни искры света.

«О нет, Дух. Сила ками здесь уже не работает».

Алый Клинок горел в его руках жаждой крови. Кентаро ударил. Рубанул одного младенца, разрубил светящуюся голову. Сокращал дистанцию между собой и противником, чувствуя на щиколотках и плечах жадные зубы призраков.

«Они голодны, Дух! Хотят есть!»

– Я дам им поесть! – злобно прошипел в ответ Кентаро.

Он нырнул под удар нагинаты, провел собственный. Красный клинок рассек воздух. Затрещал механизм складного щита. Многоголовый бешено взвыл от боли. Катана отсекла руку с полураскрытым щитом чуть выше локтя. Клинок потянул за собой капли алого. Кентаро развернулся, на лету поймал отрубленную конечность, отскочил от падающего на колени противника.

«Нет!» – в унисон закричали мысли многих разумов.

– Да, – ответил Дух.

Кровь хлестала из обрубка, когда Многоголовый рухнул на колени, отчаянно опираясь на нагинату. Светящиеся призраки уже ползли, уже ползли к нему, чувствуя слабость и страх. Зубы вонзились в щиколотку, оторвали кусок мышцы с бедра. Младенцы взобрались выше, к груди, летающие головы уже пожирали горб чудовища.

«Нет».

Кентаро отступил еще дальше, все еще сжимая в руках отрубленную конечность.

«Месть! Отмщение!» – уже в агонии заревел Многоголовый.

– Милость. Справедливость, – шепнул в ответ Дух, покидая пир призраков.

* * *

Он сидел у самого выхода из пещеры и пробовал отдохнуть. Только лишь пробовал, потому что в окружении очередных оскверненных алтарей чувствовал себя загнанным.

Да, он победил Многоголового.

Убил противника, который буквально был не от мира сего. И все же Кентаро не чувствовал себя победителем. Ведь Многоголовый был просто еще одним обиженным существом, отвергнутым только из-за своей непохожести, уродливости. То, чего он не нашел в мире людей, нашел в мире богов, демонов и духов. Магия стала протезом, который заменил все, чего тот никогда не мог бы иметь в действительности.

Кентаро еще раз взглянул на лежащую рядом отрубленную изогнутую руку чудовища.

Чудовища? Нет! Человека!

Он уселся поближе к ней и осторожно стащил с нее механизм раздвижного щита. Потом долго пытался закрепить его на своем левом предплечье. Когда это наконец удалось, Дух даже поразился – насколько оказалось просто.

Механизм так точно соединился с его кёкэцу-сёгэ, словно оба предмета вышли из-под руки одного и того же ремесленника. Может ли такое быть, чтобы два инструмента, добытые в настолько далеких друг от друга частях страны, создал один и тот же мастер?

Он взмахнул левой рукой. Щит раскрылся с громким треском. Если бы он присел, то мог бы скрыться за ним практически полностью. И даже стоя получал преимущество над любым неприятелем. Опасней любой атаки оказывалась возможность эффективной обороны.

Он взглянул вдаль, пытаясь взглядом пробить завесу дождя. Где-то там, уже недалеко, была деревенька Симокаге. И где-то там, буквально в паре ри отсюда, находился и господин Конэко. И проклятая красная ведьма, и самый опасный враг – Госпожа Тишина.

Дух еще раз испробовал механизм щита. Надеялся, что сталь выдержит удары ножей. Спустился вниз, ступая осторожно, чтоб не поскользнуться на скалах.

Деревенька была близко.

* * *

Кицунэ обещал себе, что, как только почувствует себя лучше, вернется к прежним обязанностям. Так и сделал.

Когда культя перестала донимать дергающей болью, а лихорадка – мучить его тело, шомиё приказал принести себе доспехи, а потом с небольшим отрядом выехал присмотреть за работами в поместье.