Ох, как же все изменилось в ней со времен моего детства… Полы подметены, отмыты от грязи и пыли дочиста. Покрытый шрамами каменный стол, где Чейд проводил свои эксперименты, когда я был мальчишкой, – безупречно чист, ни следа ингредиентов и приспособлений. Все аккуратно расставлено на полках. Миски и стеклянные сосуды вымыты и рассортированы по видам. Для каждой ступки с пестиком нашлось особое место, а деревянные и железные ложки аккуратно висели на подставке. Полок для свитков оказалось куда меньше, чем я помнил, и кто-то аккуратно разложил те немногие рукописи, что были. На другой подставке разместились инструменты моего давнего ремесла. Маленькие ножи с волнистыми лезвиями, в ножнах и без, лежали рядом с аккуратно упакованными и надписанными порошками и пилюлями, снотворными и ядовитыми. Блестящие иглы из серебра и латуни были из соображений безопасности воткнуты в полосы мягкой кожи. Свернутые удавки покоились, точно смертоносные змейки. Кто-то с очень методичным складом ума теперь был тут за главного. Не Чейд. Мой бывший наставник, человек щепетильный и обладающий блестящим умом, никогда не отличался опрятностью. Я также не видел признаков его нынешних исследований; никакие потрепанные старые манускрипты не ждали перевода или нового копирования. Ни россыпи испорченных перьев, ни открытых чернильниц. Старый деревянный топчан покрывала роскошная перина, а низкое пламя в аккуратно вычищенном очаге горело ровно. Постель выглядела так, словно ее оставили тут напоказ, а не пользовались регулярно. Я спросил себя, кто теперь занимался этими комнатами. Безусловно, не Олух. Маленький простак слишком состарился – такие, как он, стареют быстро, – да его и раньше не волновало домашнее хозяйство. Он бы не запасся целым строем восковых свечей, которые стояли прямо и ровно, как солдаты в шеренге, готовые занять места в подсвечниках. Я зажег две, чтобы заменить те, что почти погасли в латунных канделябрах на столе.

Выходит, теперь здесь были владения леди Розмари. Я устроился в ее мягком кресле у камина и подбросил в пламя два полена. На столике вблизи нашлись маленькие сладкие печенья в миске с крышкой и графин вина. Я угостился, а потом вытянул ноги к камину и откинулся на спинку кресла. Безразлично, кто из них первым меня найдет. Мне есть что сказать обоим. Мой блуждающий взгляд упал на каминную полку, и я почти улыбнулся, увидев, что нож для фруктов, принадлежавший королю Шрюду, все еще торчит из середины. Я гадал, знает ли леди Розмари историю о том, как он там оказался. Я гадал, помнит ли Чейд, какая холодная ярость овладела мной, когда я вогнал лезвие в древесину. Гнев, который горел во мне сейчас, был более холодным и куда лучше поддавался контролю. Я выскажусь, а когда закончу, мы договоримся. На моих условиях.

Чейд всегда был полуночником. Я был готов долго ждать, пока он найдет мое послание на своей подушке. Вахта длилась, и я дремал в кресле, но вполглаза. Однако, услышав легкое шарканье туфель по ступенькам, я понял, что это не шаги Чейда. Я поднял голову и посмотрел в сторону потайной двери. Ее скрывал тяжелый гобелен, преграждавший путь сквознякам из лабиринта. Я лишь слегка удивился, когда тот приподнялся и показалось лицо юного Фитца Виджиланта. Одет он был куда проще, чем при нашей последней встрече: в обычную белую рубашку, синий жилет и черные брюки. Шелест туфель на мягкой подошве предупредил о его приближении. Вместо больших серебряных серег в его ушах теперь красовались золотые, куда меньше по размеру. Взъерошенные волосы свидетельствовали о том, что он, возможно, недавно встал с постели и явился сюда для выполнения своих обязанностей.

Он вздрогнул при виде новых зажженных свечей. Я сидел совершенно неподвижно, и его глазам понадобилось мгновение, чтобы различить меня. Он разинул рот при виде простого стражника в таком особом и секретном месте, а потом узнал меня.

– Вы! – ахнул он и шагнул назад.

– Я, – подтвердил я. – Что ж, вижу, они тебя оставили. Но сдается мне, тебе еще многому предстоит научиться по части осторожности.

Он уставился на меня, утратив дар речи.

– Подозреваю, скоро прибудут леди Розмари или лорд Чейд, чтобы провести с тобой поздний ночной урок. Я прав? – спросил я.

Парнишка открыл рот, чтобы заговорить, а потом резко закрыл. Так-так. Возможно, со времени нашей последней встречи он хоть немного, но научился осторожности. Он попытался бочком подобраться к стойке с оружием. Я улыбнулся и предостерегающе погрозил ему пальцем. Потом крутанул кистью, и в моей руке появился нож. Некоторые трюки никогда не забываются. Мальчишка разинул рот при виде оружия и уставился на меня широко распахнутыми глазами.

Это было очень приятно. Я вдруг спросил себя, смотрел ли когда-нибудь на Чейда с таким же щенячьим восторгом, и принял решение.

– Ни тебе, ни мне оружие ни к чему, – любезно сообщил я Фитцу Виджиланту. Согнул запястье – и нож исчез.

Хватит и того, что мальчишка знает, как быстро клинок может появиться вновь. Я откинулся на спинку кресла, как будто расслабившись, и увидел, как его плечи опустились в ответ. Тихонько вздохнул. Этому мальчику еще многому предстоит научиться.

Пока что, однако, наивность Фитца Виджиланта отлично служила моим целям. Я окинул его быстрым взглядом, постаравшись прочитать как можно больше. Парнишка закрылся бы от прямых расспросов. Но его уже начало тяготить мое молчание. Я вздохнул, принял еще больше расслабленную для взгляда со стороны позу и снова потянулся за вином. Налил еще бокал. Мальчишка неловко переступил с ноги на ногу и мягко возразил:

– Это любимое вино леди Розмари.

– Правда? Что ж, выходит, у нее хороший вкус. И я уверен, она была бы не против немного поделиться со мной. Мы знаем друг друга уже очень давно… Она была всего лишь ребенком, когда я ее впервые встретил.

Это подогрело его любопытство. Я спросил себя, сколько ему рассказали обо мне, прежде чем послать с заданием к колыбели Би. Судя по всему, маловато. Чейд ценил осторожность и считал ее чуть ли не высшей добродетелью. Я улыбнулся мальчику. Он заглотил наживку.

– Так это она показала вам, как пробраться сюда? Леди Розмари? – Он наморщил лоб, пытаясь свести концы с концами и понять, кто я такой.

– С кем ты разговариваешь, Лант? – Голос леди Розмари раздался прежде, чем она сама вошла в комнату.

Парнишка развернулся в ее сторону. Я остался где был, с бокалом вина в руке.

– О! – Она застыла, удерживая гобеленовую штору и глядя на меня.

Я сказал подмастерью правду: я знал ее еще ребенком, хотя с той поры мы почти не имели дела друг с другом. Принц Регал нанял ее, когда она была круглолицей маленькой горничной, даже моложе Фитца Виджиланта. Регал устроил ее прислуживать принцессе из Горного Королевства, жене будущего короля Верити. Регал велел Розмари шпионить за женой брата, и, скорее всего, именно она намазала жиром ступени башни, из-за чего беременная Кетриккен неудачно упала. Это так и не удалось доказать. Когда Регал утратил власть, все его приспешники также оказались в опале, включая и юную Розмари.

Ее спасло только великодушие Кетриккен. Когда все прочие избегали Розмари, Кетриккен увидела в ней растерявшуюся девочку, которая сама не знала, кому подчиняться, и, возможно, была виновна лишь в том, что попыталась угодить человеку, проявившему доброту к ее матери. Королева Кетриккен снова приняла Розмари ко двору и позаботилась о ее образовании. А Чейд увидел в Розмари орудие для шпионажа и убийств, уже прошедшее определенную подготовку, и быстро прибрал к рукам. Он умел всему найти применение.