не развалилась, поэтому я решил провести пробную протопку. Начал с бересты и мелких веточек. Поначалу огонь разгорался нехотя, тяга не возникала, и дым шёл куда угодно, только не в трубу. На этом этапе я выявил несколько незамеченных щелей и оперативно их замазал. Наконец, минут через десять, конструкция немного прогрелась, появилась тяга, и огонь начал активно разгораться. Я подкидывал всё более и более серьёзные дровины, и через некоторое время печь гудела, как прямоточный реактивный двигатель, а из трубы начали вылетать языки пламени. Пришлось положить сверху плоский камень, перекрывший две трети сечения трубы. Тяга пришла в норму, рёв стих, и печь стала похожа именно на печь. Я закинул в топку несколько толстых чурбачков и вылез наружу — внутри было уже жарковато. Ладно, сейчас это прогорит, и хватит, камни успеют прогреться достаточно, чтобы ночью мы не замёрзли.

— Вопрос с отоплением, похоже, решён. — заявил я подруге и Бегемоту, подходя к столу.

— Я вижу. — сказала Даша, скептически глядя на наше жилище. — А это нормально, что при отоплении дым валит со всех щелей? Я почему-то считала, что он должен идти из трубы… Или у нас теперь изба-курильня?

— Всё под контролем, это временно. — бодро ответил я. — Просто выкуриваю комаров.

— Которых здесь, слава Ктулху, нет.

— Ну а вдруг прилетят? Я работаю на опережение. А ты, я смотрю, не удержалась?

— Разумеется, я же девочка. Я не могу не тянуться к блестящим побрякушкам.

На столе перед Дарьей лежали добытые сегодня драгоценности, ну, или то, что к ним можно было отнести внешне. Четыре одинаковых медальона, снятые с мертвяков, два перстня, фибула с плаща Мёртвого Анархиста (правда, медная), и серебряные погоны с него же. Довершала картину кучка разнокалиберных золотых (наверно) монет, которые никакой идентификации не поддавались. Последним подруга положила на стол антикварный ковшик.

Тренькнули КПК. Сообщение гласило: «На предварительный счёт зачислено 1350000 рублей». Я хмыкнул и положил рядом странный кинжал. Тут же снова пришло сообщение: «На предварительный счёт зачислено 3170000 рублей».

— Однако. — присвистнул я. — Недешёвый кинжальчик, как я посмотрю.

— Ага, в самый раз картошку чистить. — усмехнулась подруга. — Нет, она ещё не готова. Давай пока иван-чаем займёмся, технологию нарушать нельзя.

— Регламент есть регламент, — согласился я. — Командуй.

Скручивание иван-чая оказалось процедурой довольно скучной и однообразной. Мы брали несколько подвяленных листиков и прокатывали их туда-сюда в ладонях, пока не формировалась этакая «колбаска», а сами листы не давали сок. Хоть сырья и было относительно немного, у нас на это ушло добрых полчаса, а по завершению руки у меня мелко дрожали. А Даша продолжала таинство: взяла одну из свежеприобретённых корзинок, выложила её полиэтиленом, плотно набила туда скрученные листья и накрыла сверху влажным полотенцем.

— Всё, теперь ждём.

— Чего ждём?

— Пока завершится процесс ферментации. — девушка встала, отряхнула руки и принялась палочкой доставать из горячей золы картошки. — И не спрашивай, сколько это по времени, я не знаю. Надо нюхать периодически. Когда вместо запаха мокрой травы будет приятно пахнуть цветами — готово. Можно сушить и потреблять.

— Отлично. Давай уже будем потреблять картофан и крокодила? Я жрать хочу неимоверно.

— Какая оригинальная мысль, Василий! Долго думал? Доставай уже зелень, в кои-веки у нас нормальная еда, а не экзотика.

— Вы, Дарья Игоревна, может и вкушаете печёного крокодила по два раза в неделю, а для меня это, всё-таки, экзотика. Да и для Бегемота, я думаю, тоже. Правда, Бег?

— Мяуу! — заявил котяра и подвинул свою тарелку поближе, мол, редко такое пробую, редко, положите ещё.

— Обжора. — заявила Даша, отрезая Бегемоту чудовищный кусок. — Кушай, котик, кушай. Будешь опять ночью портить воздух — выгоню на мороз, понял?

Хвостатый, казалось, смутился. Что, впрочем, не помешало ему немедленно вгрызться в сочное мясо. Да и вообще, после пещеры он весь вечер ходил какой-то сам не свой. Всю схватку с мертвяками он, фактически, просидел в тылу, почти никак нам не помогая. Это надо было разбирать сейчас.

— Бег, у тебя с этими мертвяками какие-то сложные отношения? Да?

— Мррр… — котяра нехотя оторвался от мяса, хмуро посмотрел на нас — мол, ну чего вы начинаете, нормально же общались!

— Я ни в чём тебя не обвиняю! У всех свои заморочки. — я на всякий случай поднял руки в примиряющем жесте, увидев, как блеснули у хвостатого глаза. — Но мы вчера видели твои возможности. Ты мог порвать эти ходячие мешки с дерьмом в полминуты, но предпочёл… не лезть на рожон. Нам нужно знать, если такие вороги нам снова попадутся, мы можем на тебя рассчитывать?

Бегемот грустно посмотрел на нас. У меня реально возникло чувство, что он сейчас развернётся, уйдёт в закат и больше мы его не увидим. Эта мысль показалась мне настолько дикой, что я даже сам удивился. Сел рядом с… нет, не с котом. С другом. Обнял.

— Братан, не дрейфь. Прорвёмся. Эти кадавры отлично кладутся из обреза. А тебя будем натравливать на крокодилов, а то у нас выход мяса с туши очень низкий получается.

Бегемот закашлялся своим фирменным смехом, ткнулся носом в руки мне, потом — Даше. Как мы уже выучили, это у него такое выражение благодарности. Потом решительно тряхнул головой, подобрал лапой со стола один из мертвяцких медальонов, сначала ловко нацепил себе на шею, а потом снял и положил перед Дашей.

— Эмм, — девушка сначала не поняла, а потом как поняла. — Нужно, чтобы он на тебе был?

— Мяяяу! — утвердительно проорал котяра.

— Хорошо, завтра придумаю удобный ошейник или браслет, чтобы оно прочно держалось и неудобств не создавало, хорошо? А сейчас — давайте уже ужинать, блин! Вася, что у нас там оставалось, наливка? А, блин, у нас же есть вино! Доставай, сегодня явно нужно. И пармезан.

Молодой печёный картофель был выше всяких похвал, лук — остренький, чеснок — ядрёный, вино — очень приличное. А про крокодила и пармезан я и так уже многократно всё говорил…

В Убежище всё ещё пахло дымом, но как-то приятно, по-благородному. Огонь в печи прогорел, и только горящие угли слегка потрескивали, освещая помещение багровым светом. От нагретых камней разливалось тепло, и я даже не стал закрывать форточку.

Улеглись. Я смотрел на отсветы углей, в желудке была приятная тяжесть, в голове шумел хмель, а в руках была красивая женщина. Это ли не счастье?

— Вася, прекрати так ко мне прижиматься, мне жарко.

— А ты разденься.

— Размечтался. Спи давай, сластолюбец.

— Как скажешь. Спокойной ночи.

— Спокойной. Блин, Бегемот, ты опять?

Глава 8. Прикладная археология

«Смерть