Огромное море леса расстилалось передо мной во все стороны по крайней мере на десять арпанов.[13]Сильный ветер перекатывал по этому морю шумящие золотые и красные волны листвы. Серо-голубое небо с темными влажными тучами нависало над лесом. Кроме бесконечных деревьев я не видела ничего – ни дорог, ни ферм.

Я не видела даже дворца!

И тогда я поняла, что заблудилась. Я совершенно не представляла себе, куда идти. Три часа блужданий по парку привели меня в такое место, откуда я не знала, как уйти. А уходить надо было – я ужасно замерзла и, честно говоря, проголодалась… В замке, вероятно, уже заметили, что я не вышла к завтраку. Несомненно, они подумают, что я сбежала.

И зачем было прогонять того бретонца? Я оглянулась в надежде снова увидеть его, но он честно исполнил мой приказ и убрался. Я решила идти вперед. В конце концов, это не девственные леса Патагонии; рано или поздно я кого-нибудь повстречаю.

Я пошла по ступенькам вниз, потом увидела канал с перекинутым через него белым мостиком и перешла на другую сторону. Отсюда шла аллея, обсаженная кленами, листья были ослепительно окрашены осенью в яркий лимонный цвет. Аллея привела меня к шлюзу под деревянной крышей. Несколько лодок качалось на воде. Темная вода реки устремлялась вниз, в подземный либо канал, либо грот.

Именно оттуда до меня донеслись голоса.

Я подошла ближе, желая убедиться, что это мне не показалось. Голоса многократно усиливались эхом, но именно из-за эха я их не узнавала.

Разговор велся то по-бретонски, то по-французски.

– Он был в Мон-Сен-Мишель, хозяин, его видели там три дня назад.

– Ты оставил человека наблюдать за ним?

– А как же иначе, ваше сиятельство!

– Кого ты оставил?

– Сабр-Ту за ним следит, ваше сиятельство.

– Что ты еще узнал?

– На будущей неделе он едет в Фужер. Они везут туда гильотину.

Насторожившись и недоумевая, я подалась вперед, раздвинула плавучие и скрюченные ветви ясеня, росшего над гротом, и заглянула внутрь. Там ясно вырисовывались три мужских фигуры, стоявшие в лодках. Голосов я не узнавала, но очень подозревала, что «хозяином» называют Александра. И кого это, собственно, они ищут…

Я не успела хорошо поразмыслить над этим. Скользкая глина подалась под моими ногами, и я полетела в ручей, подняв ужасный шум.

Где-то вдалеке бешено залаяли собаки. Вслед за этим прогремел повелительный мужской голос:

– Что это такое, черт побери?! Бегом туда, Фан-Лер![14]

Я едва успела подняться на ноги, чувствуя, что вымокла до самых колен в ледяной воде, как огромный бретонец, настоящий шуан, ринулся на меня и снова повалил в воду. Я закричала от возмущения, да еще оттого, что этот негодяй пытался завести мне руки назад. Пожалуй, стоило еще радоваться, что он не ударил меня по голове. Я сопротивлялась, пытаясь укусить его за руку, вне себя от того, что теперь вся мокрая и что этот мерзавец не дает мне подняться из воды.

– Назад! – раздался громкий голос. – Фан-Лер, назад! Убирайся прочь!

Руки шуана мгновенно разжались, и, тяжело дыша, он отошел, шлепая сапогами по воде. Я поднялась, дрожа от холода и бешенства. На берегу стояли братья – Поль Алэн и Александр и взирали на меня с холодным изумлением.

– Отлично! – воскликнула я в ярости. – Превосходно, господа! Я не могу и шагу ступить, чтобы на меня не набросились!

– Что вы делаете так далеко от замка? – изумленно спросил Поль Алэн. – Вы оказались на расстоянии лье от дома!

– Я гуляла, сударь! По-моему, это не так уж удивительно, как вам кажется. И я заблудилась! А вы спустили на меня этого бретонца!

– Но мы же не знали, что это вы.

Поль Алэн какой-то миг смотрел на меня, а потом искренне расхохотался. Его смех вывел меня из себя. Черт бы побрал этого молодчика! Если бы он оказался в воде, ему было бы не до смеха!

– Довольно! – резко и раздраженно прервал младшего брата Александр.

Это было первое слово, которое он произнес. Герцог внимательно взглянул на меня.

– Сударыня, я приношу вам извинения за то, что случилось. Но, рассудив здраво, вы должны понять, что в этом не было нашей вины.

Он протянул мне руку, и я приняла ее. У меня зуб на зуб не попадал от холода. Не долго думая, Александр набросил мне на плечи свой плащ, оставшись лишь в рубашке и жилете. Я мельком заметила, что за поясом у него торчат пистолеты. Похоже, этот человек никогда не расстается с оружием, даже в своем парке…

– Мы возвращаемся, Поль Алэн, – приказал он брату. Не сказав мне ни слова в предупреждение, Александр подхватил меня на руки. Я не успела запротестовать, когда увидела, что он несет меня в лодку. И я затихла. Больше всего на свете мне не хотелось снова брести по воде, а герцог был в высоких кожаных ботфортах. Ему вода была нипочем… Когда он поставил меня в лодке, я, поразмыслив, осталась в его объятиях… Несмотря на неприязнь, которую я к нему испытывала. От него исходило тепло, а у меня даже нос замерз. Три часа я бродила по парку, а потом еще выкупалась в ручье. Рука Александра обвивала мои плечи: он не отталкивал меня, но и не поощрял.

Лодка тронулась, углубляясь под землю. Это насторожило меня, но я не стала задавать вопросов.

– Вы шли прямо в лес, сударыня! – заявил Поль Алэн, стоявший рядом.

– Не знаю, – сказала я недовольно. – Я думала, у парка должны быть ограда или решетка.

– Нет здесь никакой ограды. Здесь парк переходит в лес, запомните это.

– Непременно, – сказала я язвительно, вне себя от того, что этот юнец поучает меня. Для меня почему-то все молодые люди моего возраста казались юнцами, настолько я привыкла иметь дело с мужчинами старше меня.

Я шевельнулась в руках Александра, чтобы принять более удобную позу, и словно тысяча иголок пронзили меня: своим бедром я ощутила то самое, ужасно твердое, налитое необыкновенной мощью… Кровь бросилась мне в лицо, я отпрянула назад, едва не сбив с ног Поля Алэна. На какой-то миг у меня перехватило дыхание. Этот человек желал меня! Просто удивительно, как ему удается сохранить такое бесстрастное выражение лица!

Он нисколько не удерживал меня, и, вероятно, никто вокруг не понял, что между нами произошло. Я стояла теперь одна, предпочитая холод этому соседству и отвернувшись в темноту. Я испытывала какую-то странную смесь возмущения, стыда и удивления. Боже мой, это просто кошмар какой-то! Меньше всего на свете мне хотелось вызвать у этого человека желание, я предпочла бы этому любую холодность, ибо не хотела быть связанной с ним никакими чувствами! Я вообще не намеревалась долго жить с ним…