Так, привидений не существует, значит, на улице опятьбезобразничает некто, желающий разбить витрину. Сейчас осторожно дойду до«тревожной кнопки», вызову милицию, пускай проверят документы у безобразника.Конечно, может быть, на улице стоит просто любопытный, но…

Ноги быстро сбежали по лестнице, я повернула направо изаорала. Возле стеллажей с книгами по автомобилевождению покачивалось сероепривидение. У его ног сидел Хучик и вилял хвостом.

– Леля, это ты? – на всякий случай осведомилась я.

Фантом молчал, потом шагнул в мою сторону.

– Эй, эй, – попятилась я.

Видение стало медленно поднимать руки. В прошлый раз я паническииспугалась этого движения и бросилась спасаться бегством, но сегодня, не знаюпочему, ужас не пришел. Может, сыграла роль истерика, устроенная на дороге?Неожиданно для самой себя я не испугалась, а обозлилась до крайности. Призракшагнул вперед, я отступила к прилавкам и наткнулась на большую, полированную,красивую указку, которыми торгует отдел сувениров. Я ее схватила и, выставивперед собой, как пику, ринулась на фантом. Сейчас посмотрим, чья возьмет!Ну-ка, кто в этом магазине хозяин, я или идиотское привидение!

Одетая в белое фигура развернулась и понеслась в сторонуотдела канцелярских принадлежностей. Я бежала за развевающимся балахоном,норовя ткнуть в него острым концом указки. Под ногами путался повизгивающийХучик. Фантом опрокинул на бегу пару стеллажей с книгами. Скорей всего онсделал это нарочно, явно надеясь, что преследовательница притормозит или, тоголучше, споткнется о тома и шлепнется на паркет, словно куль с мукой. Но янеожиданно ловко обошла все преграды и радостно заорала:

– Ага! Сейчас попадешься!

Наверное, привидение поняло, что избрало неверный путь.Впереди, метрах в десяти, маячила стена. Возле нее стоял автомат по продажеоткрыток, справа от него высился стенд, забитый яркими разноцветными почтовымикарточками, слева громоздился огромный старинный глобус на деревяннойподставке. Призраку было некуда деться. Сейчас я прижму его к стене.

Фантом добежал до автомата по продаже открыток, споткнулся,стукнулся лицом о небольшую полочку, куда следовало класть подбородок длясъемки на открытку, раздалось тихое шуршание, из автомата сбоку выехалнебольшой прямоугольник. Привидение замахало руками, ухватилось за стенд соткрытками, последние попадали на пол, словно осенние листья, застигнутыенепогодой.

Я уже собиралась, изловчившись, схватить край серо-белойхламиды, укутывающей фигуру с головой, но именно в этот момент мои ноги, попавна глянцевые открыточки, поскользнулись и разъехались в разные стороны. Желаяудержаться, я уцепилась за первое, что попалось под руку. К сожалению, этооказалась витрина, внутри которой хранились надежно запертые дорогущиеавторучки. Пальцы с душераздирающим скрипом скользнули по стеклу, я рухнула напол. Указка, выпав из моих рук, откатилась в сторону.

Призрак издал нервный звук, похожий на истерическоехихиканье, оперся на глобус, потом прислонился к стене и… втянулся в нее. Лежана паркете, усеянном открытками, я, открыв рот, наблюдала за происходящим.Сначала привидение всунуло в стену голову, потом плечо, руку, ногу, затем безвидимого усилия втащило все остальное и исчезло.

В полном обалдении я ущипнула себя за руку. Святые угодники!Это и впрямь нематериальная субстанция. А я ведь заподозрила, что подпокрывалом человек. Но ни одно существо из плоти и крови не способно пролезтьсквозь кирпичную преграду.

– Мусик, – заорала Маня, – что стряслось?!

Затем послышался топот, это дочь неслась по ступенькам вниз.

– Мусечка! Ты ушиблась?

– Нет, – ответила я, сгребая ноги в кучу.

– Ты упала?

– Ерунда, детка, просто легла отдохнуть!

– Мать, – неожиданно обратилась ко мне Маруся таким тоном,каким обычно разговаривает Аркадий, – немедленно рассказывай, чем ты тутзанималась. Категорически требую!

– Ловила привидение!

Маня захохотала. Ну вот, всегда так. Сначала настаивают наоткровенности, а когда я по наивности говорю чистую правду, начинаютвеселиться. Если бы соврала, сказав, будто пошла попить воды и упала по дороге,обрушив открытки, Маруся, причитая от жалости, стала бы поднимать матушку. Атак смеется во весь голос.

– Ничего веселого в данной ситуации не вижу, – обозлилась я.– Привидение только что носилось по залу.

– Куда же оно делось?

– Ушло в стену!

Новый раскат хохота сотряс торговый зал.

– Муся, – радовалась дочь, – признавайся, опять читала передсном какой-нибудь «Оракул».

Я стала молча подбирать разбросанные открытки. Большинствобыли мятыми, испорченными, вряд ли найдется покупатель, желающий их приобрести.Кое-как расставив все по местам, мы с Маруськой решили было пойти наверх.

– Это что? – спросила дочь, указывая пальцем на какой-топредмет, сереющий под прилавком. Я нагнулась и вытащила кроссовку,зашнурованную, даже завязанную кокетливым бантиком.

– Твоя? – поинтересовалась я у Мани.

– Нет, конечно, – ответила девочка, – смотри, какой размер!Сорок четвертый небось! Наверное, кто-то из продавщиц оставляет тут сменнуюобувь!

Я с сомнением посмотрела на спортивный башмак. Девушки,приходя в магазин, надевают туфли, но сапожки они прячут в ящиках подшкафчиками. Никому не придет в голову переодеваться в торговом зале. Значит,кроссовку потерял кто-то другой, причем мужчина, потому что Маня оказаласьправа, на подметке четко выделялась цифра «сорок четыре». Совершенно неженскийразмер. А лиц мужского пола в «Офене» нет, вернее, они не работают постоянно.Электрик, сантехник и шоферы, которые привозят книги, просто заглядывают сюда.

– Может, кто из покупателей потерял? – предположилаподошедшая Леля.

Маня вновь бодро захихикала:

– Ну ты придумала! На улице-то январь, кто же ходит в кедах?И потом, что он босиком по снегу убежал?

– Может, это кроссовки Миши, ну те, что плавали в бассейне?

– Нет, – хором ответили девочки, – их Аллочка выкинула,подметки отвалились. Потом, они были черные, а эти серые, даже ближе к белым.

Я молча пошла наверх, держа в руке чужую обувку. Оставалосьтолько одно: расспросить завтра всех продавщиц и, если никто не признает башмаксвоим, придется поверить, что он принадлежит привидению.