— Аля! Ему только пятьдесят лет!

— Продалась за двадцать тысяч рублей! Какая у него зарплата-то? Семьсот баксов? Дешево ты себя ценишь!

— Как ты смеешь! Здесь посторонние люди! — В голосе женщины зазвенели слезы.

Дежурная барышня, не встревая в перепалку, тихо говорила по телефону внутренней связи.

Через минуту в холле возник моложавый мужчина с веселыми голубыми глазами.

— Масальцева? А почему вы еще не у меня в кабинете? Пойдемте-ка! — не допускающим возражения тоном проговорил он.

— Я с ней не пойду, — прошипела в сторону матери девочка.

— А я приглашаю именно вас, Алевтина Львовна, а не вашу маму. Вы барышня взрослая и вполне можете пообщаться с симпатичным мужчиной без маминого участия. Правда? Я ведь симпатичный мужчина?

— Ну-у, ничего. — Алевтина Львовна остолбенела.

— В чем же дело? Прошу в кабинет. Вы курите? — не оборачиваясь на оставшуюся в холле мамашу, весело спросил доктор. И, не дожидаясь ответа, пророкотал: — У меня в кабинете можно! У меня есть чудесные ментоловые сигаретки! Легкие и вкусные. Минздрав, правда, предупреждает, но мы ему не скажем. Мы с вами понемножку, по одной затяжечке...

Пара исчезла за поворотом коридора.

— Теперь все будет в порядке! — уверенно произнесла девушка-регистратор. — Главное, довести ее до кабинета Михаила Юрьевича. А дальше все пойдет как по маслу. Вы свою дочь не узнаете!

Мама перекрестилась. На глазах блестели слезы.

— Спасибо огромное! Она нас с мужем замучила. Он так старается ей понравиться, так заботится о ней. А в ответ оскорбления в мой адрес, а с ним вообще война на поражение... Я просто измучилась вся...

— Обычный юношеский эгоизм. Это коррелирует- ся. Михаил Юрьевич специалист высшего класса как раз по семейным проблемам такого рода.

— Да, да, он мне так понравился, когда я с ним беседовала.

— Вам еще не раз придется беседовать. Коррекция семейных отношений — это процесс коллективный. И муж ваш должен прийти.

— Конечно! Мы с Михаилом Юрьевичем это обговорили. Он велел прийти мужу отдельно, чтобы Аля не видела его здесь.

— Правильно. Чтобы она не думала, что все вокруг озабочены исключительно ею. Но тактика психотерапии в данном случае такова, что врач заставляет выговориться и выслушивает каждую из сторон, а затем объясняет позицию другой стороны. Ваша девочка вас, безусловно, ревнует, но вам она этого никогда не скажет. А доктор заставит ее в этом признаться. А когда диагноз установлен, с болезнью можно бороться.

— Спасибо вам за участие. Я выйду покурю, — улыбнулась женщина.

— У нас не курят, — строго проговорила девушка.

— Я знаю, я на улице в машине посижу.

Женщина прошла мимо Дениса, изучающего настенную живопись.

— Вам нужна помощь? — приветливо окликнула его регистратор.

Денис кивнул и подошел к стойке.

— Какие у вас проблемы?

— Сам не знаю, — тяжко вздохнул Грязнов. — У меня, видите ли, тоже с дочкой не порядок...

— В каком смысле? Объясните. Чтобы можно было направить вас к нужному специалисту.

— Я не знаю. Мы с ней вдвоем живем, она со мной не откровенничает, — вздыхая и запинаясь, начал Денис.

— Сколько ей лет?

— Тринадцать. Такой возраст, знаете ли... И что-то с ней случилось. Замкнутая стала, плачет часто. А в чем дело — не говорит.

— А где ее мама, простите?

— Мамы у нас уже два года нет. Но я ни с кем не встречаюсь. Я ей все время и все силы...

Девушка задумалась.

— Я вас направлю к Звонаревой Зое Петровне. Она психотерапевт общего профиля. Вы с ней поговорите. Расскажите все подробно. Может быть, у вашей дочери обычная гормональная перестройка и она стесняется говорить с вами об этом. Зоя Петровна подскажет, как вам следует вести себя с девочкой. Но может быть и другой вариант, который ни в коем случае нельзя запускать. Не хочу вас пугать, но может быть, ваша дочь подверглась каким-нибудь действиям сексуального характера?

— Не знаю. Я ее об этом расспрашивал, если честно. Она все молчком да молчком. Просто не знаю... Не могу же я ее насильно вести к гинекологу.

— Ни в коем случае! Если вам понадобится помощь психотерапевта-сексолога, то у нас лучший специалист — Щеголев Виктор Семенович. Он на всю Москву славится. Прекрасно работает с подростками. А пока сходите к Звонаревой. Она как раз на приеме. Пойдете?

— Конечно.

— С вас тысяча сто, — мило улыбнулась девушка.

«Ничего себе!» — мысленно крякнул Грязнов-

младший, но полез в бумажник. За его спиной хлопнула дверь.

— Вера Павловна! Костя! Добрый день! — прощебетала девушка, улыбаясь кому-то за спиной Дениса. Тот изо всех сил держался, чтобы не обернуться.

— Здравствуйте, Оля! — послышался ровный женский голос.

Мимо Дениса прошествовала дама в норковой шубе. Рядом шел невысокий подросток. Пара тут же скрылась за углом короткого коридора. Но и беглого взгляда было достаточно, чтобы опознать госпожу Новгородскую.

— Вам в десятый кабинет. — Девушка отдала Денису квитанцию и номерок. — Сейчас налево, потом на второй этаж, первая дверь направо.

— Спасибо, — Денис приложил руку к сердцу, демонстрируя высшую степень благодарности за содранную с него тысячу, и устремился вслед за Новгородской. Благо перестук каблуков на лестнице указывал, что мать и сын также направили стопы на второй этаж.

Действительно, вскоре он обнаружил Веру Павловну возле кабинета с табличкой: «Щеголев Виктор Семенович. Доктор медицинских наук». Лицо ее было сосредоточено на каких-то собственных мыслях. Брови нахмурены, образуя на безупречном лбу две продольные морщинки.

Денис Грязнов внимательно изучил надпись, уткнулся в свою бумажку.

— Нет, мне нужен десятый, а это тринадцатый, — пробормотал он, изображая папашу-дебила, и испарился.

...Двумя часами позже того же рождественского дня к особнячку, украшенному странной аббревиатурой ЦОППП, подъехал служебный «мерседес» генерала Грязнова. Двери центра были закрыты. Пришлось звонить в аккуратную кнопку звонка.

Дверь отворила хорошенькая барышня в нарядном костюмчике и симпатичных рожках из елочной мишуры на аккуратно уложенной головке. Грязнов прошел внутрь.

— Мне нужен ваш главный врач, — заявил Вячеслав Иванович.

— Анатолий Борисович ждет вас в своем кабинете. Пойдемте, я вас провожу, — вздохнула девушка. Она шествовала впереди, демонстрируя хорошенькие ножки, и то и дело оглядываясь на строгого генерала. Генерал понимал, что приехал в учреждение некстати, но времена, как говорится, не выбирают.