– Почему же? – изумился герцог. – Я не состоятелен как мужчина в постели? Или не способен добывать золото для капризов супруги? Какие еще препятствия можно придумать?

Белинда не смогла покраснеть. Раскрепощенность зрелой женщины помешала. Давно исчез стыд от упоминания близости и меркантильности. Не было препятствий, и ведьма как никто другой это знала.

– Свадьба – не более, чем ритуал, – продолжил демон. – Торжественные обещания и право после смерти одного из супругов распоряжаться наследством.

– Право считать детей зачатыми от мужа, а не от кого-то другого, – перебила ведьма. – Возможность продолжать род и отражаться чертами лица, характером, обычаями в поколениях потомков. Знать, что накопленное тобой за всю жизнь не уйдет в пустоту, а будет сохранено и приумножено. Не пытайтесь потоптаться по нашим ценностям, мессир, у вас не получится. Вы не способны зачать здорового ребенка. Ваше семя ядовитое. Род Дюбуа угаснет. Он уже почти угас. Но это не так болезненно по сравнению с тем, что ждет Селесту, вздумай она отдать невинность демону.

Белинда сжала в кулак ткань мужского камзола и не видела, как настороженно ждет демон следующих слов. Разговор заводился не в первый раз, был очень важен для ведьм, и Данталион уже не верил, что дело в банальной неприязни к исчадиям Ада. Прошлой ночью Белинде ничего не мешало, и последствий не было. Охотница наоборот казалась посвежевшей и умиротворенной. Удовольствие красило женщину. Так в чем же проблема?

– Я открою вам тайну с разрешения Верховной, – осторожно сказала она. – Вы – не первый демон, кто её слышит, и мы снова надеемся, что последний. Всех ведьм защитить от вас нельзя, но хотя бы одну глупую Дюбуа можно.

Ведьма затаила дыхание и огляделась по сторонам. Тихо в доме, даже слуги шумят только на кухне и не бегают по лестнице с тряпками, ведрами и водой. Опрометчиво доверять тайны бумаге или словам, они должны умирать вместе с теми, кто их хранит. Но ведьмы решили поделиться с ним. Герцог слушал.

– Белая магия – женская магия. Она живет в девочках с рождения, но расцветает только после свадьбы. Я уже говорила, что в первую ночь нужен ритуал, но не призналась, зачем именно. Теряя невинность, невеста умирает и рождается заново. Не отправляется в Край Усопших, но переходит тонкую грань между мирами. Становится другой. Взрослой. Принимает себя и связывает навсегда с тем, кого выбрала. Белая магия из её тела перетекает к мужчине, а потом более опытная ведьма помогает ей вернуться обратно. Изабэль отказалась от помощи и потеряла часть силы. Селесте терять почти нечего, но дело в вас, мессир.

В том, что он – демон, а сила Ада враждебна Белой магии. Данталион знал это, но впервые слышал правду словами ведьмы.

– Вы калечите и уродуете то, что получили на время, – говорила Белинда. –От вас магия возвращается грязной, ущербной, отравленной. Будто её пожевали и выплюнули. Одна ночь, мессир. Единственный раз, самый первый и целительницы больше не лечат, а вредят, убежденцы сводят с ума, охотницы уничтожают своих. Ковен приговаривает таких ведьм к смерти и отдает Инквизиции. Не всех убивают сразу. Многих мучают, пытаясь изгнать бесов. Иногда так долго, что в иных ведьмах растут дети демонов. Отвратительные уроды, рождающиеся мертвыми. Вам плевать на участь Селесты Дюбуа. Не кривите душой, мессир, это так. Не мне взывать к вашей совести, но я могу предложить сделку.

Данталион отпустил её. Больше не мог слушать вкрадчивый голос с блеклыми интонациями. Несколько шагов по коридору и демон замер, прислонившись лбом к стене. Никогда не страдал, что не может стать отцом. С вечной жизнью не боятся исчезнуть, не оставив следа. Бессмысленно зачинать демонов от ведьм или людей, когда они уже созданы много веков назад мирозданием, и с тех пор не уменьшились значительно. В Аду хватает места, и пустых земель нет. Баланс, рациональность. Ну, какие дети? Развлечение для смертных. Рождаются мертвыми? Замечательно. Но в груди болело, будто это ему дыру кулаком выбили, а не одержимому в парке. С чего бы вдруг?

– Какую сделку? – тихо спросил он.

Ведьма гладила кончиками пальцев края платка и не спешила подходить ближе. Последние сомнения перед тем, как решиться? Если она исполняет волю Аморет, то непозволительно много думает.

– Для начала вы пообещаете не трогать невинность Селесты. Позвольте девушке спокойно выйти замуж, сохранить Белую магию чистой, а потом развлекайтесь, сколько душе угодно.

Данталион не гонялся за невинностью и не собирал её, как редкие цветы в оранжерее. Чтобы потом любоваться и вспоминать, что первый когда-то цвел в саду короля, второй в саду министра. Дочери влиятельных людей интересовали другого высшего демона. Асмодея. Короля похоти, как его называли в Аду. Вот уж кто оскорбился бы до глубины демонической сущности, предложи Белинда ему подобное. Хотя Данталиону тоже стало обидно. Задела ведьма мужскую гордость. Захотел бы, взял Селесту и ни одна легенда о порченной магии не смогла остановить. Однако стоило услышать вторую часть сделки.

– Допустим, – притворился демон, что согласен. – Я обещаю, а что получу взамен? Ваше тело? Оно и так у меня есть.

Ведьма улыбнулась с оттенком снисходительности в лукавом взгляде. Оспаривать право герцога владеть собой не стала, иное предложила:

– Вы получите темного колдуна, которого ищете.

Данталион склонил голову на бок и потер большим пальцем подбородок. Ведьма решила сдать покровителя или союзника? Кем ей приходился тот, кто хозяйничал в доме Дюбуа? И как же сильно это напоминало ловушку! Ту, где сначала он будет считать себя охотником, а потом станет жертвой.

– Разве я ищу кого-то? – уточнил демон.

– О, перестаньте. Смотрительницы рассказали, как вы пускали дым в парке. Не замечала у демонов таких привычек, зато Темных видела с трубками в руках. А ваши подозрения на счет зелья забвения? Удивлена, как вы до сих пор о колдуне не спросили.

Спрашивал, но у Аморет, а потом в гости к Дюбуа пришла Белинда. Демону не нравился разговор. Сделка, где предлагали в чем-то себя ущемлять, а в ответ сулили вместо решения проблемы лишь направление, где его искать.

– Снова допустим. Ищу. Но раз вы предлагаете его выдать, значит, понимаете ценность для меня. Зато расклад не понимаю я. Селеста Дюбуа – очень слабая ведьма. Её смерть на костре Инквизиции не ударит по Ковену никак. А размолвка с влиятельным колдуном ударит. Не сходится, мадам. Одно явно не стоит другого. Или я чего-то не знаю?

Белинда, наконец, шагнула ближе, подобрав подол длинного платья. Уголки губ то поднимались в улыбку, то опускались в выражение досады. Свеча в настенном канделябре почти догорела, и фитиль тонул в лужице воска. Пламя шипело, искрило и хотело погаснуть.

– Это тоже тайна, мессир и я готова её выдать. Ковену не нужна Селеста Дюбуа, вы правы. – В глазах ведьмы отразилось пламя, будто в ней тоже играла сила Ада. – Абсолютно неуправляемая девица, вы сами видели сегодня. Одна выходка за другой, и управы на нее нет. Чего только стоит договор с вами? Хотела бы я сказать, что в Ковен её приняли из жалости или из уважения к памяти Изабэль, но это не так. Она здесь, чтобы Инквизиция не добралась до неё раньше времени. А рано или поздно Селеста доведет себя до костра. Лучше поздно, потому что в Книге Рода Дюбуа есть несколько якобы пустых страниц. Всего один ритуал или пара заклинаний, защищенные особой магией. Прочесть их может только старшая ведьма в роду, а она мертва.