София, чувствуя, как рьяно колотится сердце в груди, прокрутила план на экране до парадного этажа, нашла комнату Арена — и чуть не застонала от облегчения. Да! Есть координаты камина в его гостиной!

Она встала и тряхнула руками, пытаясь расслабиться, но не получилось.

Ладно, Арен ее в любом случае не съест, главное — не напортачить с пространственным лифтом от волнения. Строить их София умела, но не любила — пространственная магия давалась ей тяжело, в отличие от иллюзорной или щитовой.

Глубоко вздохнув и поведя плечами, София начала строить лифт.

* * *

На этот раз Виктория даже не пыталась задержать Арена — она покорно и спокойно отпустила его, пожелав доброй ночи. В эмоциях жены было много грусти, но не злость и не ревность.

Надо, наверное, поговорить с психотерапевтом, узнать, по какой причине изменения настолько резкие. Может, Силван Нест сможет объяснить это научно, и окажется, что Арен зря переживает, и такие контрастные перемены в поведении — это нормально?

Вернувшись в свои покои, император успел только выпить воды и снять рубашку, собираясь идти в ванную, когда огонь в камине вдруг ярко вспыхнул и заискрился.

От удивления Арен застыл на месте, не зная, что и думать. Ему кажется? Наверное, он просто переработал, вот и мерещится…

Но потом в огне начал проступать контур человеческого тела — женского и очень знакомого, — а следом за этим Арен ощутил волнение и страх.

— Софи… — прошептал он обескураженно, глядя на то, как она выходит из пламени, дрожащая и смятенная, и смотрит на него испуганными глазами. — Защитник, ты в порядке? — Император подошел ближе и коснулся ладонью щеки девушки. — Не обожглась?

— Нет, — она неуверенно улыбнулась и потерлась щекой о его ладонь. — Просто впервые я перенеслась не на улицу или в помещение, а в камин, и вокруг был только огонь. Непривычно и не по себе. Но он меня не трогает.

Безумно хотелось наклониться и поцеловать ее, но Арен сдержался.

Завтра надо будет закрыть ей допуск на перенос в его покои, чтобы такое больше не повторялось.

— Я рад, что ты цела, Софи. Я сейчас перенесу тебя обратно.

Она решительно помотала головой, сделала шаг вперед и, прижавшись, положила теплые ладони ему на грудь.

— Не надо, — проговорила она тихо, коснувшись мягким дыханием его кожи. — Я хочу быть с тобой. Не потому что ты отдал мне свою жизнь. И не потому что мне тебя жаль. Я хочу быть с тобой, потому что люблю.

— Софи, — Арен криво улыбнулся, — я тоже тебя люблю, именно поэтому я не хочу, чтобы ты страдала.

— А сейчас я меньше страдаю? — возмутилась она, прижимаясь крепче. — Арен, мне не станет легче, если ты откажешься от меня. И тебе не станет.

— Обо мне речи и не идет.

Защитник, где взять силы, чтобы оттолкнуть ее?

И как сделать это так, чтобы не ранить смертельно?..

— Я хочу быть с тобой, — прошептала София, приподнимаясь и целуя его в подбородок, в щеки, в уголки губ. — Мне не важен статус… Какая разница, если я всегда буду знать, что ты меня любишь? Это главное.

— Софи… — Арен осторожно обхватил ладонью ее затылок, заставляя посмотреть в глаза. И замер на секунду, увидев в этом взгляде уверенность в собственной правоте. — Ты сама когда-то говорила — как я буду после этого общаться с твоей женой и детьми. В тебе сейчас сильно желание отдать мне долг жизни. Подумай! Завтра тебе придется увидеть и Викторию, и Агату с Александром. И если ты сейчас останешься здесь…

— Разве в твоих отношениях с женой и детьми изменится хоть что-то, если я останусь? — произнесла София, не отводя взгляд. Ничто не дрогнуло в ней после этих его слов. — Разве ты перестанешь любить их? Или не любить ее? От меня совсем ничего не зависит.

— Со временем Агата с Алексом догадаются, — продолжал Арен, желая найти хоть какую-то болевую точку, чтобы София раздумала и ушла сама, — и могут начать презирать тебя.

— Пусть. Хотя я в этом сомневаюсь, они ведь эмпаты и должны разобраться, что я люблю тебя. Как за любовь можно презирать?

Спокойная уверенность в эмоциях, чистейшее понимание. Кажется, она успела подумать обо всем, прежде чем прийти сюда.

— Софи, — простонал Арен почти с отчаянием, понимая, что аргументы катастрофически быстро заканчиваются, — ты ведь не сможешь выйти замуж, понимаешь?

— Конечно, — она спокойно кивнула. — Я и не желаю выходить замуж за человека, которого не люблю. А тот, кого я люблю, занят. Значит, буду незамужней.

— А дети? Разве ты не хочешь детей? — выдохнул он, пытаясь нащупать хоть тень неуверенности в ее эмоциях — но неуверенности там не было. Ни капли. Даже после этих слов.

— Детей надо заводить не просто так, чтобы они были, — произнесла София твердо, потянувшись к губам Арена и обхватывая ладонями его лицо. — Дети должны быть от человека, которого любишь. — Она на секунду смело прижалась к его губам, а потом продолжила с отчаянной горячностью: — Я сделаю так, как ты захочешь. Так, как ты скажешь. Если ты захочешь, я рожу тебе детей… Но выходить замуж просто для того, чтобы быть чьей-то женой и матерью, я не стану.

София ласково касалась его лица, и Арен ощущал ее трепетную нежность, и сам дрожал от желания. Все тело давно горело, словно охваченное огнем, и сердце билось о ребра так, что он с трудом дышал.

— Я обещал Вано, — шепнул он, не выдерживая и начиная целовать Софию — сначала щеки, потом шею. — Обещал, счастье мое…

— Вы оба решили все за меня, — выдохнула она, сжав ладонями плечи Арена, и запрокинула голову, позволяя ему целовать дальше и глубже. — Не спросили, чего хочу я. А я хочу быть с тобой. Вано поймет когда-нибудь, что я не смогу быть счастливой вдали от тебя.

У императора закончились аргументы, да и в голове уже не было мыслей — только огонь.

София дрожала в его объятиях, когда он расстегивал платье, но дрожь эта принадлежала не страху, а нетерпению. Арен ощущал, как ее эмоции вливаются в его, смешиваются, проникают друг в друга, становясь единым целым, и сомнения исчезали, растворялись, вытесненные любовью и желанием быть вместе.

— Софи… Будет немного больно.

Она улыбнулась, глядя на него сияющими от счастья глазами.

— Тебе тоже.

… Арен проснулся на рассвете, когда солнечные лучи коснулись ладони лежащей рядом девушки и, пощекотав любимые пальцы, двинулись выше, к запястьям. Скользнули по одеялу, чуть не утонув в нем — и наконец заискрились, заиграли, достигнув разметавшихся по подушке рыжих волос.

Хоть бы не проснулась.

София не проснулась, только вздохнула спокойно — и повернулась на другой бок, прячась от солнца. Арен осторожно накрыл одеялом обнаженное плечо и застыл, вспоминая случившееся.

Всю ночь он горел в собственном пламени, не в силах обуздать его. Всю ночь ласкал Софию и соединялся с ней, и все ему было мало, хотелось еще, еще, и еще… И быстрее, и сильнее, и глубже, и если бы не ответное желание Софии, не их совместное нетерпение, он подумал бы, что сделал ей слишком больно. Но она отражала чувства Арена, как зеркало, принимая его и телом, и душой, и от ощущения целостности самого себя он сходил с ума, чувствуя абсолютное, почти неприличное счастье.