собственных суждений. И находила им объяснения, которые свелись в итоге к обобщенному толкованию. «Авторами Библии являлись сорок человек, от пастуха до царя. Каждый из них, описывая то или иное событие, исходил из собственного субъективного восприятия. Десять очевидцев одного происшествия представят десять несхожих в деталях показаний, нет ничего удивительного в этом, – мыслила она. – Объединяла их непреклонная вера в истинное существование Бога. Составители не побоялись включить расхождения между очевидцами, что убедительно говорит об их искренности, откровенности и о правдивости изложенных деяний. Вымысел, известно, лишен противоречий, там все «гладко». Логически обоснованного возражения своим доводам Валентина не видела.

Изначально, когда Валентина только поставила перед собой цель осмыслить Библию, камнем преткновения для нее служили не «неувязки» книги, а два принципа, два начала, на которых зиждилась вся христианская идеология. Эти два библейских факта – история, связанная с рождением Христа, и вторая – Его воскрешение из мертвых – противостояли историческому опыту человечества, служили испытанным оружием в руках атеистов. Валентина чувствовала беспомощность в разрешении краеугольного вопроса.

Просветление нашло, когда прочитала в одной религиозной брошюре словосочетание «чудесное воскресение». Многажды услышанная и употребляемая, ставшая шаблонной фраза неожиданно навела на верную мысль. «Чудо – сверхъестественное явление, которое не нуждается никоим образом ни в научной трактовке, ни в научном признании, – осенило ее. – Чудо нужно принимать как данность, как непреложный факт. И все! Божественное происхождение Христа, Его воскрешение и другие чудеса, описанные в Библии, имели место в действительности! В противном случае в течение двух тысяч лет обман был бы раскрыт в обязательном порядке.

Мир полон чудес, и они случаются, надо просто их заметить, и нет им объяснения! Обыденная жизнь и есть действительное чудо. Кто растолкует, что такое жизнь?!

Валентина испытывала глубокую душевную радость. Чтобы донести до сознания Вадима ясную, очевидную мысль, решила призвать себе в помощь любовь, соединяющую их. Представляла, как спокойно, без назидательного тона поделится с ним своими помыслами. Спросит, если он не верит в чудо, то как объяснит произошедшую между ними встречу? Простая случайность? Нет, на свете не бывает случайностей, иначе везде царил бы хаос. Следовательно, их знакомство было предопределено, но не им и не ею. А потом спросит, разве не есть чудо их взаимная любовь? Ведь она чувствует и знает, что он любит ее. Так их любовь – чудо или нет? Какое соображение всплывет из недр его сознания? Он смолчит. Это прекрасное явление, пояснит она, научным методом не истолковать. Потому, что оно Чудо! Что он ответит в опровержение? Ничего! Схлынет с его лица саркастическая усмешка, призадумается и в итоге поймет, что крыть-то нечем. Значит, чудеса совершаются на свете, и их пример не исключение. И Великое Чудо, воскрешение Христа из мертвых, достоверный факт, а не вымысел. «Как видишь, мой дорогой, все очень просто», – не преминет напомнить ему его же излюбленную фразу.

А потом она расскажет про свое озарение возле фонтана. Расскажет о роли и значении Божьего образа, который дан человеку в качестве дарованной милости. Объяснит, что данный образ – это выражение любви свыше, его необходимо беречь, ограждать от унижений. Унижения всегда искажают человеческий облик, независимо от того, унизишь ты или унизят тебя. Здесь прерывается связь с Богом, торжествует воля Его противника.

А после она скажет, что истинная вера и есть чудо. Она способна преобразовать жизнь, ибо исполняет сокровенные желания. Вера в Бога постоянно должна присутствовать и в мыслях, и в делах. Вера в Бога – это свет, который освещает истинный и праведный путь в судьбе каждого.

Валентина знала, что ее ждут трудности и что для осуществления замысла понадобятся продолжительные месяцы, ибо верила, что Вадим непременно признает фатальность своих предрассудков. Безвыходных ситуаций нет – вдохновляла себя – есть неверие в собственные силы. Путь к Богу долог и тернист.

Валентина заботилась о судьбе Вадима, он же ощущал пустоту, которая по-прежнему окружала его. Незавидное положение: чувствовать ее близкое присутствие и не иметь возможности общаться вволю. А как ему хотелось постоянно видеть ее рядом с собой. Целую вечность держать ее руку в своей, просто держать. В трепетном единении излиться перед ней, раскрыть свои тайные мысли и чаяния. Говорить, говорить без умолку – и только о своих сокровенных чувствах. А при отклике с ее стороны на коленях припасть к ней, замолкнуть, закрыть глаза. Скрывшись от себя, как милостыню ждать ласки. Залиться признательными слезами, когда она ласково погладит по голове. Плакать безмолвно, обретая утешение.

Порывам сентиментальной страсти Вадим подвергался при остром ощущении непреодолимой тяжести одиночества в эти дни. Он отчаянно противился «безрассудной» склонности души, однако «постыдная» потребность выплакаться перед ней не иссякала. Да и знал, что проявление слабости не пришлось бы по нраву Валентине.

Образ любимой женщины в восприятии мужчин всегда является олицетворением нежности и чуткости. Валентина производила иное впечатление: в общении с ним была прямолинейной, нередко жесткой – никак не с мягкими манерами. Вместе с тем он чувствовал, что она в душе питала к нему подлинные чувства. Теплоту и любовь он подмечал в глубине ее глаз, ощущал в прикосновении руки, улавливал в тоне голоса. За ее строгим взглядом он находил материнскую заботу, которую так и не познал в детстве. Пожалуй, этот взгляд ценился Вадимом выше всех тех ласк, в которых так нуждалась его душа.

А начинание Валентины Вадим приветствовал. Полагаясь на ее взыскательный ум, всерьез надеялся, что она, наконец, осознает лживость и надуманность содержания чтива. Другого исхода не допускал. Ради развлечения – отличный способ рассеять обременительную грусть – рисовал себе финал затеи. Представлял себе, как в один прекрасный день Валентина с шумом распахивает двери спальни, устремляется в кухню и запускает Библию в мусорное ведро. Действие сопровождает пронзительными словами: «Какой же дурой я была!» (Как не психовать, если потрачено попусту столько времени.) Он тут же бежит за иконкой, услужливо подает ей. Она берет картинку, с остервенением швыряет туда же. Тема будет исчерпана, исчезнет скрытая напряженность, способная вызвать громкую ссору. Засим в первый и в единственный раз он возблагодарит книжицу за важное участие в установлении единомыслия и согласия между ним и Валентиной.

Вадим рос в среде, где культивировали идеи марксизма. К изучению Библии – чтобы победить врага, надо знать его оружие – приступил со сложившимся умонастроением, с незыблемыми атеистическими установками. Укоренившееся предубеждение к религии направляло ход его мыслей, формулировало заключительные оценки. Безупречно выработанные логические построения в духе «научного коммунизма» в совокупности явились «карающим мечом» против приверженцев христианского учения.

Мода