– Ему почти семнадцать… С ним все будет в порядке.

– Все равно, – говорю я. – Не важно, сколько ему лет, ему все равно нужны его друзья. Он не может в один миг пустить под откос всю свою жизнь…

Но именно это и сделал Ной… Во всяком случае, на некоторое время.

И я не могу не думать об этом.

Мы носимся по Лейнзу, проверяя все наши с Эллиотом любимые места: блинную, кафе в книжном «Waterstones» на углу, кондитерскую «Шокивокидуда». Я бы и библиотеку проверила, если бы могла, но так поздно вечером она уже закрыта. На улицах появляется все больше народу, идущего в сторону площади, где будет большой костер и фейерверки.

– Пошли, – говорит Ной, – думаю, пора возвращаться к тебе. Кто знает… может быть, он уже дома и ждет нас там?

– Может быть, – отвечаю я, но дрожь в голосе выдает мои мысли. Нет, Пенни. Не сдавайся, пока не будешь знать наверняка.

Мы берем такси, потому что это самый быстрый способ добраться до дома, и в любом случае слишком холодно, чтобы ждать автобуса. Уже через несколько минут мы на месте. Я вхожу и вижу лицо мамы, осунувшееся и искаженное тревогой.

– У вас есть вести о нем? – спрашивает она, как только я появляюсь на пороге.

Я качаю головой и позволяю Ною ответить. Я больше не могу ждать. Мчусь вверх по лестнице в спальню Эллиота. Алекс был прав: она кажется пустой, а постель аккуратно заправлена.

Единственное, что вселяет немного надежды – книга, которую Эллиот читает сейчас, брошена на прикроватном столике, Закладка на месте. Я уверена, он забрал бы книгу, если бы уезжал навсегда. Он не мог оставить что-то неоконченным… Это свело бы его с ума, не правда ли?

Я заглядываю в его гардероб и обыскиваю его пиджаки и недавно выглаженные джинсы, пока не нахожу, что искала. Маленькая черная коробочка, запертая на кодовый замок. Я знаю комбинацию: она одна для нас обоих, даты моего и его дней рождения – и быстро открываю замок.

Поднимаю крышку.

Коробочка пуста. Карта Большого Побега исчезла.

Коробочка выскальзывает у меня из рук и с грохотом падает на пол.

Он и вправду уехал.

– Пенни, ты в порядке? – Ной взлетает по лестнице. Я упала на колени в комнате Эллиота, и даже не заметила этого, в этой позе Ной меня и увидел – безвольную кучу на полу.

– Он забрал Карту Большого Побега, – произношу я, рыдая. – Значит, он действительно собирался уехать. Поверить не могу…

– Вставай, – говорит Ной, помогая мне подняться на ноги. – Алекс придет в любую минуту, и ты должна рассказать своим родителям, что происходит.

Когда мы спускаемся вниз, мама обнимает Алекса, а миссис Вентворт, мама Эллиота, кругами ходит по комнате. Наверное, в глазах у меня стоит вопрос, который я не решаюсь задать вслух, потому что она вдруг закрывает лицо руками и говорит:

– Я не знаю, куда он ушел… Я этого не хотела.

– Где отец Эллиота? – спрашиваю я.

– Он тоже уехал! – Она горько смеется. – Но это неудивительно. Он уехал жить к своей секретарше. Все это время они встречались у меня за спиной!

– Мне жаль, – отвечаю я, и мой голос звучит совсем тихо.

– Я думала, мы с Эллиотом сможем начать все сначала. Теперь это все кажется таким глупым, но я вышла купить ему шоколадный торт «Гусеница», он любил его, когда был маленьким. – Она показывает на смятую коробку на обеденном столе. – Предложение мира, если можно так сказать. Но он уже не ребенок. Когда я вернулась, то нашла это.

Она отдает мне записку, написанную на листке, вырванном из школьной тетради.

Сердце мое сжимается.

– Где вы это нашли? – спрашиваю я.

– На столике в прихожей. – Миссис Вентворт выглядит несчастной, лицо ее искажено тревогой. – В один вечер я потеряла всю мою семью.

– Ну, если бы вы не доводили его! – Алекс яростно бьет кулаком по спинке дивана. – Если бы вы хоть на секунду задумались, как это все влияет на него!

Моя мама гладит его по руке и пытается успокоить.

Я подхожу к обеденному столу и открываю коробку. Я будто смотрю на себя со стороны: разум мой парализован, а тело действует по собственной воле. «Сейчас не время для сладкого, Пенни», – говорю я себе. На коробке красуется маленькая мультяшная гусеница.

Что-то кольнуло в сердце, а в горле вдруг появляется ком. Есть еще одно место, которое мы не проверили.

Где не догадается искать никто, кроме меня.

– Миссис Вентворт, – говорю я, – дверь в ваш дом открыта?

– Нет, но я могу дать тебе ключи, – отвечает она.

– У меня только что появилась идея, куда мог пойти Эллиот, но мне нужно попасть в его комнату.

Она кивает и передает мне ключи. Ной ободряюще пожимает мне руку, и я чувствую вопрос во взгляде Алекса за спиной. Я стараюсь выглядеть не слишком обнадеживающе на тот случай, если это будет очередной тупик.

Очутившись в доме Эллиота, я взбегаю по лестнице в его спальню на чердаке. Точную копию моей. Если бы я могла видеть сквозь стены, то увидела бы слева собственную спальню.

Тут все перерыто – матерью Эллиота и Алексом.

Но они, в отличие от меня, не знают всего об этой комнате. А я знаю, что за зеркалом есть потайная дверца, ведущая в низкое пространство под крышей – точно такая же есть в моей комнате. Тут мы с Элиотом, бывало, прятали самые драгоценные вещи. Не дорогие и, может быть, глупые, но важные только для нас вещи, которые значили так много, когда мы были маленькими. Наши воспоминания – то, из чего мы выросли и обещали выкинуть, но так и не сделали этого. Я там храню все свои дневники и бесчисленное множество фотографий, сделанных старым фотоаппаратом со взводом. Эллиот держал там свои самые ценные книги и вещи, которые, он был уверен в этом, однажды снова войдут в моду. Также там висел его рисунок гигантского персика («Джеймс и гигантский персик» была его любимой детской книгой) с золотой звездочкой, приклеенной его мамой. Своего рода похвала и ее способ выразить свою любовь к сыну.

Я сразу иду в заднюю часть комнаты и сажусь у стенной панели. Требуется время, чтобы найти, за что зацепиться, но, наконец, мне удается снять ее. Дверца крошечная, но я все еще могу пролезть в нее, так что я пригибаю голову и ползу внутрь.

И замечаю Эллиота, свернувшегося калачиком в углу. Его темно-русые волосы растрепаны и затянуты паутиной. Закутавшись в старое одеяло, он пялится в альбом, которого я никогда не видела раньше.

– Привет, – говорю я тихо, не зная, что еще сказать.