Нэнси полагала, что Риган все время толкает ее мужа на ошибочные пути. Она беспокоилась о ежегодном президентском обращении «О положении в стране», которое появилось в 1987 году через три недели после перенесенной ее мужем операции на простате. («Ему не следует работать полный рабочий день, — говорила она Ригану, — он может работать вне резиденции».) Она была не единственной, кто считал, что Риган не подходит для этой работы. Вице-президент Джордж Г. У. Буш-старший сказал первой леди: «Вы действительно должны что-то сделать с Дональдом Риганом».

— Я должна что-то сделать? Как насчет вас?

— О, нет, нет, нет. Это не входит в мои должностные обязанности.

Увольнение помощников президента высокого уровня технически не входило и в ее должностные обязанности, но она ответила: «Это выпало на мое дежурство». Если никто другой не намерен взять на себя ответственность, это сделает она. И искусно устроила встречу мужа с бывшим председателем Национального комитета Демократической партии Робертом Штраусом, мнение которого президент уважал; он также хотел отставки Ригана. Совет Штрауса помог поддержать доводы Нэнси, и вскоре Риган исчез.

Позже она сказала, что Риган преступал грань дозволенного, даже пытался контролировать телефонные звонки президента. В ее сознании не оставалось сомнений, что Риган должен уйти в отставку после того, как он дважды разъединял ее во время разговора. «Возможно, вы могли бы выйти сухим из воды один раз, но не дважды! — сказал Рон, сын Рейгана. Это был конец Дона Ригана. — Не так вы должны поступать с моей матерью».

= «Возможно, вы могли бы выйти сухим из воды один раз, но не дважды!»

В своих мемуарах Нэнси, описывая себя как вечно беспокоящуюся личность, написала: «В моей следующей жизни я хотела бы воплотиться в Рональда Рейгана. Если он беспокоится, вы никогда не узнаете об этом… Кажется, я беспокоюсь за нас обоих». Перед очередной поездкой президента Рейгана Нэнси давала ему карточку размером три на пять (дюймов. — Авт.) с напоминаниями: 17.00: принять лекарства; 18.00: ужин; 21.00: чистить зубы; 21.30: сон. После операции по поводу аденомы предстательной железы в 1987 году она напоминала ему: «Дорогой, перестань говорить, иди и прими ванну». Джордж Ханни, дворецкий Белого дома, рассказывал, что Нэнси обычно наблюдала из окна Западной гостиной, как президент готовится к пресс-конференциям в Розовом саду, и она сообщала всем, если ей казалось, что у него неподходящий пиджак. «Вот, отнесите ему этот», — говорила она, передавая дворецкому другой пиджак. Однажды до начала новостной конференции уже не оставалось времени, и дворецкий не хотел беспокоить президента, тем не менее он покорно побежал в Розовый сад. Никто не хотел огорчать миссис Рейган.

Советник Рейгана Майкл Дивер вспомнил один комичный визит в епископальную церковь близ Миддербурга, штат Вирджиния, во время президентской кампании 1980 года. Убедившись, что проповедь будет подходящей и ничто не застанет Рейганов врасплох, он согласился посетить службу в одиннадцать часов. Однако Рейганы были ошеломлены, когда их пригласили вместе с остальной паствой в переднюю часть церкви, чтобы принять причастие. Нэнси посмотрела на него в панике, и, когда они подошли к церковному проходу, прошептала: «Майк! Эти люди пьют из одной и той же чаши?» В церкви, которую Рейганы посещали в Лос-Анджелесе, просвитерианский приход в пригороде Бель-Эйр, маленькие бокалы виноградного сока и квадратики хлеба разносили по проходам, поэтому Рейганы действительно смутились, не зная, как им быть. Дивер сказал Нэнси, что она может просто опустить облатку в чашку, но когда она это сделала, облатка упала внутрь. Рейган последовал примеру своей жены и уронил свою облатку в вино. Нэнси была подавлена, но когда ее муж вышел на полуденное солнце, на его лице играла улыбка: он был уверен, что все прошло хорошо. Нэнси оставалось лишь волноваться о том, заметила ли пресса, что Рейганы понятия не имеют, как принимать причастие.

= Нэнси больше всего беспокоилась о том, кто станет советником ее мужа, и последнее слово оставалось за ней.

Нэнси больше всего беспокоилась о том, кто станет советником ее мужа, и последнее слово оставалось за ней. Первая леди хотела, чтобы Джеймс Бейкер, более умеренный республиканец, возглавил аппарат президента в первый срок Рейгана, хотя ее муж хотел назначить более консервативного Эдвина Меза. Должность получил Бейкер. «Я никогда бы не оказался в Белом доме Рейгана, если бы не Нэнси Рейган. Уверен в этом», — признается Бейкер. Он выбрал Дивера, близкое доверенное лицо Нэнси, в качестве своего заместителя, — разумное решение, которое показало его понимание, насколько важно было иметь первую леди на своей стороне. Нэнси работала над тем, чтобы окружить своего мужа лояльными помощниками, и предпочитала умеренных кандидатов, поскольку знала, что ему придется работать с Конгрессом, контролируемым демократами, и у умеренных больше шансов добиться своего. Стюарт Спенсер, политический консультант Рейгана, говорит: «Она принимала решения о том, кто будет рядом с ним — от кампании за офис губернатора (Калифорнии. — Авт.) до кампании за Белый дом. Это была ее роль». Она присутствовала почти на каждой встрече с избирателями и налаживала отношения с богатыми друзьями из Калифорнии, которые, по ее мнению, могли содействовать губернаторской кампании мужа, а затем и его президентской кампании. «Я общаюсь с людьми, они рассказывают мне все. И если что-то станет проблемой, я не собираюсь вызывать кого-то из персонала и расспрашивать об этом», — сказала Нэнси в 1987 году во время завтрака в Американской ассоциации газетных издателей в Нью-Йорке. «Я та женщина, которая любит своего мужа, и не приношу извинений за то, что забочусь о его личном и политическом благополучии».

Нэнси даже приложила руку к внешней политике. Она чувствовала, как важно для Соединенных Штатов начать диалог с Советским Союзом. И считала советника по национальной безопасности Уильяма Кларка сторонником слишком жесткой политики, когда дело касалось Советского Союза. Она постоянно поддерживала контакты с умеренным политиком, государственным секретарем Джорджем Шульцем, и в конце концов вытолкнула Кларка. «Ронни думал, — поспешила добавить она, — как и я, что должен быть прорыв… Ну, я просто не сидела сложа руки. Я общалась с людьми».

В сентябре 1984 года президент пригласил в Белый дом советского министра иностранных дел Андрея Громыко. Нэнси явилась в одном из своих ярко-красных платьев. Мужчины пили херес перед обедом. «Ваш муж верит в мир?» — спросил ее Громыко.

— Конечно, — ответила она.

— Ну, тогда шепчите ему об этом в ухо каждую ночь.

— Я буду, но также буду шептать об этом и в ваше ухо.

Она хотела произвести впечатление, которое запомнилось бы в Кремле.

Именно Нэнси всегда искала признаки нелояльности среди политических помощников своего мужа. Именно Нэнси «сканировала» толпу во время выступлений ее мужа, чтобы увидеть, кто оказывает ему должное уважение. На ужине итало-американской федерации в Вашингтоне, на котором присутствовал соперник от демократов Вальтер Мондейл, Нэнси отмечает: «Когда настала очередь Ронни говорить, я заметила, что Мондэйл не аплодировал — ни разу». Во время своей кампании 1984 года по переизбранию на новый срок Рейган катастрофически провел дебаты с Мондейлом, и Нэнси потребовала ответа. Когда муж сказал ей, что он чувствовал себя «озверевшим» из-за изнурительных подготовительных дебатов, которые включали генеральную репетицию в Старом здании правительства, с полным освещением и камерами, и около тридцати сотрудников забрасывали его предложениями, — она пришла в ярость. «Я была расстроена, потому что считала, что они все сделают неправильно. Именно так и произошло. Они перегрузили его».