Однако когда музыка стихла, вихрь танца развеялся и Куратор, склонившись к руке Марины, обжёг кожу поцелуем и шёпотом: «Не пора ли вам просыпаться?», очарованность хрустнула. Пошла трещинами. И рассыпалась. Он так ничего и не сказал ей про Оша, про способы помочь ему. Танец был не про юношу-заблудшего, он был про Куратора, про башню, про сотни поколений сноходцев.

– Не пора! – отчаянно воскликнула Марина, готовясь сопротивляться изо всех сил, если Куратор попробует вытолкнуть её из мира снов. – Расскажите про О… про моего знакомого заблудшего!

Куратор поскучнел:

– Что тут рассказывать? Дабы помогать настоящему и будущему, надо уметь отпускать прошлое, знаете ли.

Опять он был прав. И одновременно категорически не прав.

После их сегодняшнего разговора, после сближения в танце Марина лучше понимала характер Куратора. Ему были интересны люди как общность, но он легко жертвовал отдельными людьми. Для него привязаться к кому-либо было так же немыслимо, как привязаться к бабочке-однодневке. Он не был добрым – он был не-злым. По-своему заботился о том, что его развлекало и было ему полезным. Но не собирался заботиться о каждом, кому нужна была помощь.

– Ещё раз вас предупреждаю: сохраняя контакт с заблудшим, вы ставите себя под удар. И ставите под удар других сноходцев, которые могут оказаться рядом, – весёлая лёгкость улетучилась, каждое слово Куратора было как камень. – Когда заблудший переродится в кошмара, он нападёт на вас.

– Не «когда», а «если», – Марина не собиралась так просто сдаваться. – И вы же сами говорили, бывало такое, что заблудшие находили выход из мира снов!

– Бывало. Я видел такое пару-тройку раз. За пару-тройку тысячелетий.

– Может, это бывало гораздо чаще, только не на ваших глазах!

– Может, да. А может, нет, – скепсис Куратора был непробиваем. – Вы гонитесь за фантомом, забывая о реальности; теряете время вместо того, чтобы тратить его с пользой. Идёте на огромный риск с мизерными шансами на успех.

– Эти шансы всё-таки есть, – скрипнула зубами Марина.

К тому же шансы можно было хоть чуть-чуть увеличить. У неё был козырь, и она решила использовать его:

– Это один из трёх особых вопросов: расскажите мне всю правду, которую знаете о помощи заблудшим.

Куратор закатил глаза. Но пускай он часто увиливал, недоговаривал, хитрил, он всё же не нарушал своих обещаний.

* * *

Ошь… Сквозь сон почудилось его прохладное прикосновение. Но когда Марина распахнула глаза, выяснилось, что с неё попросту сползло одеяло, и обнажённую кожу гладил порыв уже по-осеннему холодного ветра.

Она не видела юношу-заблудшего несколько недель – ни разу с того дня, когда они плечом к плечу сражались с князем Баалормором. Только бы с Ошем было всё в порядке, только бы он её дождался… Марина по-прежнему не знала, как ему помочь. Но рассказ Куратора подал ей идею, раздул тлевший огонёк надежды.

Ей тоже было чего дожидаться – возвращения в открытое море мира снов. Пока что все её ночи заполняла башня. Опять. Спасибо хоть, не тёмное небытие. Да и в башне на сей раз она не была заперта в своей комнате, могла ходить куда угодно. Кроме зала с прудом-порталом: его двери были для неё заперты.

Возможно, Куратор опасался, что во сне Марина снова встретит Яну, и выигрывал время на поимку предательницы. Но Яна оставалась неуловимой. Марина не хотела признаваться себе, что рада этому.

Осень. Усталая природа готовилась ко сну. Готовилась ненадолго умереть. Марина, наоборот, была полна энергии – хоть сейчас в рекламу батареек, всем игрушечным зайцам на зависть. Даже завалы работы не вызывали глухого отчаяния, желания завернуться в одеяло и окуклиться, лёжа лицом в стену. Она засучив рукава бралась за каждую задачу, чтобы добить их побыстрее и заняться тем, что было интереснее и важнее – не только разработкой плана помощи Ошу и сноходческими тренировками (проклятая материализация!), но и рисованием иллюстраций к приключениям Смайт и Чарамушты, поездкой в лес по грибы, которую затеяла Наташа, походом в кино на фантастический блокбастер с Димой… Жизнь наполнилась красками, вкусами, увлечениями. Смыслами.

Обычно чем ближе подкрадывался День рождения, тем больше одолевала хандра. Недовольство собой, ощущение беспросветности, глухое бессилие. Но не в этот раз. Лучший подарок себе ко Дню рождения – дожить до него. Марина дожила. И впервые за несколько лет чувствовала приближение не хандры, а праздника. Не старости, а… обновления? Не того обновления, о котором говорил Куратор, а какого-то своего, личного.

Мир снов способен забрать у человека то, что ему дорого, и не дать ему то, что он хотел. Мир снов способен забрать у человека его прежнюю жизнь и дать ему то, о чём он даже не думал. Мир снов меняет людей. Просыпаясь, человек уже самую чуточку не тот, каким был, когда засыпал: взбодрился или заработал головную боль, что-то забыл или что-то вспомнил. Сноходцы меняются ещё сильнее. И могут менять сны в ответ. Марина надеялась изменить не только сны, но и явь. Не для себя одной.

В Карибском море есть маленький остров, где самолёты летают так низко, что кажется, подпрыгнешь – и дотянешься до гладкого металлического брюха. Шасси выпущены, скорость перед посадкой сброшена до минимума, и создаётся ощущение, что самолёт не летит, а лениво плывёт над головами людей. Взлёты там тоже невероятные: вместо того чтобы направлять крылатую машину в сторону приветливой глади земли и моря, пилоты летят прямо навстречу горам, грозно темнеющим перед аэропортом. Казалось бы, в открытое пространство лететь проще, безопаснее. Но нет. Иногда сложный, пугающий путь – единственно верный. Чтобы понять это, нужно многому научиться; чтобы одолеть такой путь – нужно научиться ещё большему. И победить страх, чтобы не повернуть вспять, не сойти на окольные тропы, не сдаться. Даже не победить, а побеждать – постоянно, упорно.

Победа над князем Баалормором была сложной, важной, триумфальной. Но всё же в мире снов ещё оставалась угроза, оставались другие кошмары. И не только. Оставались и несделанные дела – как во сне, так и наяву. Мысль об этом не была радостной, зато она парадоксальным образом придавала сил. Нельзя достигнуть целей, если их нет. Когда они есть, достигнуть их тоже не всегда удаётся. Разница между «никогда» и «иногда» ничтожна: всего одна буква. Разница между «никогда» и «иногда» огромна: ею может стать целая жизнь. Важно заметить разницу и сделать свой выбор.