следствия. Но уже задержан любовник Жанны, дает показания. Послушай, Ляна. Ты говорила, Фандо спит с ее матерью, так? Сам признался?

– Он оплачивает их с Жанной счета, – неуверенно произнесла я. – Но у меня есть подозрение, что не все здесь просто.

– Шантаж? У таких людей, как Фандо, не может не быть грешков, согласись. Я наслышана, что ведет он свои дела максимально открыто, но это сейчас. А в прошлом?

– Тата, что бы там ни случилось, все ерунда по сравнению с тем фактом, что отец Георга оказался убийцей. Для него, во всяком случае.

– Что, переживает? Что делать собираешься?

И вновь Тата не успела получить от меня никаких объяснений – я услышала, как настойчиво звонит мобильный, забытый в сумке. Это был Громов. И он просил о срочной встрече. «Это важно, Ляна. Для тебя в первую очередь. Я буду ждать в сквере, где мы виделись в последний раз», – быстро проговорил Павел Андреевич и отключил связь.

«Тот случай, когда на ловца зверь бежит», – подумала я, вновь возвращаясь в прихожую – за разговором с Татой я успела на кухне выпить чашку кофе.

– Да что же за день такой! Ляна, опять сбегаешь?! – с отчаянием в голосе воскликнула Тата, я же только виновато улыбнулась, снимая с крючка связку ключей.

– Скоро вернусь, – пообещала я, закрывая за собой дверь, хотя как раз в этом у меня уверенности и не было.

Я увидела его издалека, и возникло чувство, что все повторяется: такса на травке, газета «Правда» в руках Громова и я, готовая в очередной раз выслушать вранье старого знакомого. Что он вновь попытается меня обмануть, я не сомневалась – не в его интересах раскрывать передо мной все свои тайны. А их, как оказалось, начиная с далекого прошлого, немало. Нет, в этот раз я не дам ему возможности увильнуть от ответов на мои вопросы.

– Что-то случилось, Павел Андреевич? – осторожно начала я.

– Да. Но очень давно. Времени у меня не так много, поэтому постарайся не перебивать меня, девочка. Думаю, что-то тебе рассказала Татьяна, наверняка твоя мама поделилась с ней.

Я кивнула.

– Тем лучше. Вся история началась в нашем дачном поселке. Будучи школьником, я серьезно занимался спортом. Лето чаще проводил в спортлагере, но в пятнадцать получил серьезную травму, пришлось из сборной города уйти. И я впервые приехал к деду на дачу. И без памяти влюбился в Софью Кудрину, твою бабушку. – Он вздохнул. – В то время разница в три года казалась фатальной, но что я мог с собой поделать? Она воспринимала меня как ребенка, я видел, как ее обхаживают Рома Юдин и Илья Зулич. Взрослые парни, куда мне до них? Скоро я понял, что у Романа шансов нет. Соперником посчитал Зулича – молодой гений-физик, как о нем все говорили, был еще и хорош собой. Тусовка, как вы сейчас выражаетесь, была общей, но становилось заметно, что эти двое, Софья и Илья, влюблены друг в друга.

Я знал, что Роман работает в органах госбезопасности, но то, что он присматривает за своим другом, узнал случайно – подслушал разговор деда и бабушки. «Боятся, как бы не сбежал наш гений за границу со своими мозгами», – вроде бы в шутку заметил дед, а у меня тут же родился безумный план, как убрать Зулича подальше от Софьи. Я убедил Юдина, что Илья Зулич готовится предать родину, – мол, подслушал, как тот спорил с отцом. Для убедительности изложил все в письменном виде, поклялся, что говорю правду.

– Это называется «донос», – не удержалась я.

– Пусть так. Тогда мне было все равно, что будет с Зуличем. Юдин мне поверил, Илью арестовали практически в день его свадьбы с Софьей. Зная, как она его любила, я никак не мог предположить, что она так скоро его забудет! Я думал, просто буду рядом – год, два, три… и она оценит мою верность. Не знаю, как было сфабриковано дело Зулича, но нашлись еще свидетели, каким-то путем были добыты и доказательства, Илья подписал признательные показания. Его по шестьдесят четвертой статье приговорили к десяти годам колонии с конфискацией имущества. Но после суда он скоропостижно скончался от сердечного приступа. Подробности рассказал Роман, я же тогда ужаснулся, как быстро и ловко состряпали и раскрутили дело.

Еще неделей раньше похоронили отца Ильи. Тогда только до меня дошло, что я убил сразу двоих невинных людей. «А чего ты хотел, когда начал играть во взрослые игры?» – вот такой вопрос задал мне Юдин. Он надо мной насмехался, я до сих пор помню тот его холодный пристальный взгляд. А потом я понял еще одно: он меня использовал, чтобы самому быть с Софьей.

– А еще говорят, ваше поколение имело честь и совесть. На деле – сплошь подлость.

– Не буду спорить. Но смею заметить – нашими поступками двигала великая любовь! – В голосе Громова было столько пафоса, что я не выдержала:

– Эгоизм вами двигал, Павел Андреевич! Что было дальше, можете опустить: бабушка вышла замуж на Юдина, чтобы родить ребенка, то есть мою маму, в браке. А потом вы ее убедили, что дело Зулича инициировал сам Юдин, что никакого доноса не было, так? Как вам, подростку, это удалось?

– У Софьи уже были предположения, так что я лишь подтвердил их, сообщив, что узнал об этом от самого Романа. Она даже разбираться не стала, развелась с Юдиным, фамилию дочери поменяла…

– Узнаю характер бабули! – не без сарказма перебила я.

– Да, твоя бабушка все решала сразу и никогда не сожалела о сделанном.

– И чего же вы добились своим враньем? – не удержалась я, но, заметив удивленный взгляд Громова, извинилась.

– Мне порыв выставить Юдина виновным вышел боком: очень скоро я понял, что своими руками разрушил все – на даче Софья больше не появлялась. А вход в их городскую квартиру мне был закрыт.

– И вы с бабушкой больше не встречались? Как же вам удалось забыть свою великую любовь? – усмехнулась я.

– Зря иронизируешь, девочка. Я не забывал Софью. Я на время отошел в сторону. А потом, уже в городе, мы виделись практически каждый день.

– Не поняла…

– Я каждый