“Прошу, не умирай во мне. Я обращаюсь сейчас к тебе, безликое, бездушное, но такое живое, бейся же в моих ладонях теплым комом души, бейся не переставая. Как сохранить твою жизнь и твое тепло, когда руки холоднее льда? Дышать, пытаясь согреть, хоть это никогда и не помогало? Во мне так мало осталось дыхания. Поезда региональных линий и темная, зимняя гладь воды, лишь кое-где освещенная отражениями фонарей, безразмерные карманы теплых курток и мягкие пуховики, хриплый голос бомжа, равнодушная пустота, порядок и самодельные обложки не по размеру коробок, память, память – тянущаяся смолой, змеей заползающая в мысли, смешные шапки, безумный хохот рядом и кровавые титры, трясущиеся руки – от чего, не от пьянства ведь? Глупая, глухая неловкость, почерневшие легкие, пустые пакеты из-под сока и минуты безграничной теплой нежности – к чему и кому теперь, когда… Двери последнего автобуса захлопываются перед носом, кавказец улыбается из водительской кабины и не открывает, и зеленое туловище приходит в движение. Нет, все было не так, все словно было вчера и снова будет сегодня. Где мой ингалятор? У кого ключи от моей квартиры, кроме меня и безграничной тоски? Не дрожите, о ноги. Впереди ничего нет. Я кто? Хочу ли я знать ответ? Клин клином. Двадцать с чем-то, уж больше половины позади. Игнорируй не игнорируй, а память все равно тебя достанет. Какой адекватный перевод для messed up, не подскажете? Макароны, грибы, пиццы и каши. Большому кораблю – большое кораблекрушение, а хороший поэт должен быть мертв. Храни слова как память, храни и проклинай себя. Неуклюжий чай на твоей внезапной кухне – вместе со взглядами прохожих, что они беспричинно на меня бросают. Дни славы прошли, алкоголь выветрился, бары закрыты, солнце садится. За холм, за речку, через целое поле, освещает покосившийся деревянный дом у дороги, готовый быть сорванным ураганом, но ураган все не идет и не идет. Как насчет придорожного кафе, название которого я не помню? У обочины, а по шоссе летят машины, отрываясь от земли, как на взлетной полосе, что я прикончил прошлой ночью в сортире. Не застревай в прошлом, стань серьезнее, пора вырасти, найди нормальную работу, а дальше что? Я вырос, что дальше? Дальше ничего нет? Когда этот бег остановится? Кошелек толстеет, ебало отощало. Отпущу бороду, покрашусь в блондина и буду почти как Иисус. Ты правда думал, что все никогда не закончится? Все всегда кончается. Твердые сиденья в горящем зале ожидания, неторопливый релакс под механическую английскую речь из динамиков под потолком, последний в жизни халявный вай-фай, стакан кофе, который я терпеть не могу. Нарисуй на пенке что-нибудь. Расскажи мне что-нибудь обо всем. Это все лишь в моей голове. Но слишком живо. Как бы то ни было, теперь ты обречен быть болезненно серьезен – и ты сам сделал это с собой. Я победил, что дальше? Титры незаметно подкрадутся к таким уже большим детям под куполом благословенного забвения. Давай, в последний путь на адской карусели. Где мои таблетки? Плевать, они все равно не работают. Где мой большой кухонный нож? Где моя сонная артерия? Где завершение этого фарса? Где искренность? Где ты, о драгоценный потерянный я? Встретимся ли мы еще раз? И что тогда произойдет? Ответов нет. Ответы – только по платной подписке”.

– Соловей, это Сыч. Прием.

– Это Соловей. Прием.

– Опишите ситуацию. Прием.

– Объект А находится в своей камере, без движения. Объект Б не наблюдается. Прием.

– Вас понял, Соловей. Продолжайте наблюдение. Прием.

– Вас понял, Сыч, выполняю. Конец связи.

* * *

– Сыч, это Соловей. Прием.

– Это Сыч. Прием.

– Наблюдаю изменение ситуации. Объект А говорит по телефону. Предположительно – объектом Б. Разговор продолжается сорок секунд. Прием.

– Вас понял, Соловей. Изменения в поведении объекта А? Прием.

– Незначительные. Заметны легкое волнение и удивление. Прием.

– Вас понял, Соловей. О дальнейшем развитии событий доложите по завершении разговора одним из объектов. Прием.

– Вас понял, Сыч. Конец связи.

* * *

– Сыч, это Соловей. Прием.

– Ворон на связи. Прием.

– Докладываю по ситуации. Оба объекта в зоне видимости. Объект Б сидит на скамейке, объект А приближается. Садится рядом. Объект А в растерянности. Прием.

– Вас понял, Соловей. Продолжайте. Прием.

– Завязывается разговор. Судя по движению губ, происходит неловкое выяснение отношений. Разговор принимает романтический оттенок. Объекты вступают в интимную близость второго уровня. Прием.

– Соловей, расшифруйте второй уровень. Прием.

– Объекты соприкасаются губами после соприкосновения руками. Прием.

– Вас понял, Соловей. Продолжайте наблюдение. Прием.

– Вас понял, Ворон, выполняю. Конец связи.

* * *

– Ворон, это Соловей. Прием.

– Это Ворон. Прием.

– Докладываю по ситуации. Объект Б лежит в нише между стеной и шкафом. Объект А накрывает объект Б объектом, похожим на одеяло, предположительно – одеялом. Наблюдаю штатное исчезновение изображения. В зоне видимости ничего нет. Прием.

– Вас понял, Соловей. Конец связи.

* * *

– Сокол, это Ворон. Прием.

– Это Сокол, прием.

– Опишите ситуацию. Прием.

– Объект А перемещается по заснеженной дорожке в сторону своего дома. Находится примерно в километре. Прием.

– Вас понял, Сокол. Продолжайте наблюдение. Прием.

– Вас понял, Ворон. Выполняю. Конец связи.

* * *

– Ворон, это Сокол, прием.

– Это Ворон, прием.

– Докладываю по ситуации. Объект А останавливается рядом с крупным сугробом. В сугробе сидит объект Б, держит на руках кролика. Объекты вступают в разговор. Объект А берет кролика на руки, объекты продолжают перемещение вместе. Наблюдаю штатное исчезновение изображения. В зоне видимости ничего нет. Прием.

– Вас понял, Сокол. Конец связи.

* * *

– Сокол, общий вызов. Прием.

– Ворон на связи. Прием.

– Наблюдаю движение в зоне видимости. Объект А перемещается в сторону дома брата своей матери. Курит. Прием.