— Нет, — возразила она.

Он развернулся к ней с каменным лицом. Рейвен невольно отступила назад, ее синие глаза потемнели, превращаясь в сапфиры. Михаил поднес ее руку к губам.

— Не смотри на меня так. У меня едва не отняли тебя. Ты хотя бы представляешь, каково мне было проснуться от твоего крика? Ощущать твой страх, знать, что тебе наносят удары? Ощущать, как лезвие снова и снова входит в твое тело? Ты почти умерла на моих руках! Я дышал за тебя, поддерживал твое сердцебиение. Принимая решение, я знал, что ты, может быть, никогда не простишь мне этого. Я не мог рисковать твоей жизнью. Ты можешь понять это?

Она почувствовала, как тело его задрожало. Он прижал ее к себе.

— Пожалуйста, Рейвен, позволь мне защитить тебя.

Его пальцы зарылись в густую массу ее иссиня-черных волос. Михаил притянул ее хрупкое тело к своему, прижимая так, словно хотел укрыть от всех бед. Рейвен обвила его руками.

— Все в порядке, Михаил. Со мной ничего не случится.

Она уткнулась носом в его шею, стараясь убедить, отодвинуть страх — и его, и свой собственный.

— Мне кажется, нам обоим надо немного измениться, — добавила она.

Он нежно поцеловал ее.

— Тебе надо успокоиться. Шести дней сна и исцеления недостаточно.

— Шесть дней? Не может быть. Ты когда-нибудь сдавал свою кровь на анализ?

Михаил неохотно отпустил ее.

— Никто из нас не может приближаться к человеческим медицинским учреждениям. Мы сами заботимся о себе.

Рейвен взяла расческу и стала медленно расчесывать влажную гриву своих волос.

— Кем была та женщина, что оказалась в ловушке под землей?

Его лицо стало бесстрастным, нежность исчезла без следа, словно ее и не было.

— Ее имя Элеонор. Она родила мальчика, — сказал он без эмоций.

Она села на кровать, скрестив ноги и склонив голову набок, и продолжала расчесывать волосы.

— Она тебе не нравится?

— Она подставила тебя. Она позволила той дьявольской женщине услышать себя, и из-за этого я чуть тебя не потерял.

Он застегивал рубашку, и его длинные тонкие пальцы притягивали ее взгляд.

— Ты была под моей защитой. Что означает, Рейвен, что все карпатцы обязаны ставить твою безопасность превыше своей.

Она прикусила нижнюю губу. Она чувствовала, что под бесстрастным выражением лица он скрывает непреходящую ярость, направленную на эту женщину.

Она тщательно подбирала слова.

— Ты когда-нибудь видел, как женщина рожает, Михаил? Это больно и страшно. Роженице нужно знать, что она в безопасности. А эта женщина боялась за жизнь своего нерожденного ребенка. Пожалуйста, не суди ее строго. В подобных обстоятельствах я бы билась в истерике.

Он погладил ее по щеке.

— Сколько в тебе сострадания. Из-за Элеонор ты едва не погибла.

— Нет, Михаил. Это Джейкоб чуть не убил меня. Элеонор сделала все, что могла. Не стоит никого обвинять.

Он отвернулся.

— Я знаю, лучше, если ты будешь рядом. Я не должен был искать убежища в исцеляющей земле. Это слишком отдалило меня от тебя. А Грегори думает только о моей защите.

В зеркале Рейвен увидела, какая боль проступила на его лице.

— В ту минуту, малышка, когда я проснулся от твоего крика, я был все еще в земле и бессилен тебе помочь. Только моя ярость усиливала бурю. По мере того как я прокладывал путь на поверхность, я чувствовал каждый удар ножа и понимал, что подвел тебя. В тот момент, Рейвен, я столкнулся лицом к лицу с чем-то таким безжалостным, свирепым и уродливым внутри себя. Если бы он тебя убил, никто бы не избежал моей мести. Никто.

Он сделал это признание напряженным голосом, вытянувшись как струна.

— Ни карпатцы, ни люди. Я только молюсь, что если когда-нибудь со мной случится нечто подобное, Грегори успеет убить меня.

Рейвен встала перед ним и взяла его лицо в ладони.

— Иногда в горе проявляются качества, которые лучше никому не показывать. Никто не безупречен. Ни я, ни Элеонор, ни даже ты.

Слабая ироничная улыбка тронула его губы.

— Я прожил века, пережил нападения вампиров, войны и предательства. И пока ты не вошла в мою жизнь, я никогда не терял самообладания. Я никогда не имел ничего, чего бы желал так сильно, ничего, что боялся потерять.

Она притянула его голову, целуя в горло, в уголки рта.

— Ты хороший человек, Михаил, — улыбнулась она проказливо, — у тебя просто слишком много власти. Но не волнуйся, я знаю одну американскую девчонку, которая собьет с тебя спесь.

Он засмеялся и расслабился. Подхватил ее на руки и закружил. И, как всегда, сердце у него подпрыгнуло.

Прижимаясь ртом к ее губам, он пересек комнату и опустил Рейвен на кровать.

Она, смеясь, дразнила его.

— Мы не можем заняться этим снова.

Но его тело опустилось на нее, коленом он легко раздвинул ее бедра и прижался к ней.

— Думаю, тебе лучше остаться обнаженной и подождать меня, — прорычал он между ласками.

Она заманчиво приподняла бедра.

— Не уверена, что мы знаем, как это делать в постели.

Эти слова растворились во вздохе наслаждения, поскольку он соединил их тела.

И вновь его рот нашел ее губы, смех смешался со сладким вкусом страсти. Его руки ласкали ее грудь. Столько радости было в ее сердце и сознании. Вся его оставшаяся жизнь будет заполнена ее смехом. Он захохотал от счастья.

Михаил отсутствовал в течение долгих двух часов. За это время Рейвен прошла по дому, осмотрела комнаты. Она любила одиночество и была рада побыть одна и во всем разобраться. Но как бы она ни старалась, так и не смогла понять, кем все-таки стала. Только Михаил помогал ей не терять рассудок. Он постоянно присутствовал в ее сознании, занимал ее мысли, избавлял от всего лишнего, и теперь только он там и был. Его кровь текла в ее венах, его запах она ощущала на своей коже, его метки остались на горле и на груди. Ощущение того, что он обладал ею, присутствовало в каждом ее шаге, в каждом движении ее тела. Рейвен плотнее завернулась в его рубашку. Она знала, что он жив и здоров, поскольку он часто дотрагивался до ее сознания. Она обнаружила, как радостно ей его легкое прикосновение, как страстно она желает его, как разделяет его потребность слиться с ней.

Вздохнув, Рейвен завернулась в длинный теплый плащ с капюшоном. Стены дома вдруг стали давить на нее, словно тюрьма. Ей захотелось выйти на длинную крытую веранду, а ночь, казалось, звала ее по имени. Рейвен взялась за дверную ручку и повернула ее. И сразу ночной воздух обдал ее прохладой и ароматами. Она вышла на веранду, прислонилась к колонне, сделала глубокий вдох. И сразу почувствовала притяжение, зов. Не раздумывая, спустилась по ступенькам и пошла по тропинке.