Ночь шептала и пела, маня ее все дальше в лес. В небе прошелестела сова, из укрытия робко вышли три лани и опустили свои бархатные морды в холодную реку. Рейвен ощутила их радость жизни, их принятие ежедневной борьбы не на жизнь, а на смерть. Она слышала, как в деревьях, словно отливы и приливы, гудит сок. Ее обнаженные ступни, казалось, сами находили мягкую землю, избегая колких веточек и острых камней. Стремительное движение воды, звук ветра — само биение земли взывало к ней.

Завороженная, Рейвен брела без цели, кутаясь в длинный черный плащ Михаила, ее волосы спадали по спине до самых бедер каскадом иссиня-черного шелка. Она казалась неземным существом, в лунном свете ее бледная кожа была почти прозрачной, а большие синие глаза — фиолетовыми. Изредка из-под полы плаща виднелись стройные ноги.

Что-то прокатилось по ее сознанию, встревожив безмятежную красоту ночи. Печаль. Слезы. Рейвен замерла, стараясь понять, где находится, так как до этого шла наугад, словно в прекрасном сне. Она повернулась туда, откуда доносились сильные эмоции, и ноги сами понесли ее. Разум автоматически обрабатывал информацию.

Мужчина. Около двадцати. Неподдельное горе. Гнев на отца, смущение и чувство вины за то, что он приехал слишком поздно. Что-то глубоко в Рейвен откликнулось на все это. Юноша сидел, съежившись, у старого дерева, на самом краю леса. Он подтянул колени и закрыл лицо.

Приблизившись, Рейвен тихо дала знать о своем присутствии. Парень поднял залитое слезами лицо, и его глаза расширились, когда он ее увидел. Он попытался было вскочить на ноги, но Рейвен остановила его.

— Пожалуйста, не вставайте, — тихо сказала она, и ее голос был тихим, как сама ночь. — Я не хотела вас беспокоить. Просто не могла уснуть, вот и вышла пройтись. Хотите, я уйду?

Руди Романов с благоговением смотрел на видение, которое вышло из тумана. Она была не похожа ни на кого, покрытая тайной, как и темный лес вокруг. Слова застряли у него в горле. Неужели причиной ее появления стало его горе? Он едва не поверил в суеверные истории, которые рассказывал ему отец. Истории о вампирах и женщинах из темноты, заманивающих мужчин в смертельную ловушку.

Парень смотрел на нее, словно она была привидением.

— Мне так жаль, — пробормотала она и повернулась, чтобы удалиться.

— Нет! Не уходите. — Он говорил по-английски с сильным акцентом. — Выйдите из тумана на минуту, а то я не могу поверить, что вы есть на самом деле.

Рейвен помнила, что под плащом на ней почти ничего нет, поэтому запахнулась поплотнее.

— С вами все в порядке? Может быть, нужно позвать кого-нибудь? Священника? Или вашу семью?

— Никого нет, больше никого нет. Меня зовут Руди Романов. И вы, должно быть, уже слышали о моих родителях.

Ужасное видение встало перед ней. Она увидела волков, выскочивших из леса, их красные глаза зловеще мерцали; огромного черного волка, возглавившего стаю и набросившегося на Ганса Романова. А в сознании молодого человека она увидела его мать, Хейди, лежавшую на кровати, а пальцы ее мужа сжимались у нее на горле. Какое-то время она не могла дышать. Что пришлось пережить этому парню! Всего за час потерять обоих родителей. Отец-фанатик убил его мать.

— Я была больна и сейчас первый раз вышла на улицу.

Она подошла ближе, под раскидистые ветки деревьев, не чувствуя себя вправе сказать ему правду: что она участница этой вселяющей ужас истории.

Руди она казалась прекрасным ангелом, посланным ему в утешение. Он потянулся, чтобы дотронуться до нее и убедиться, что это не призрак стоит перед ним в лунном свете. Голос у нее был такой нежный и ласковый, проникающий прямо в душу, чтобы утешить.

— Пару ночей назад мой отец убил мою мать. Если бы я только вернулся домой пораньше... Она звонила мне, несла какой-то вздор про то, что он участвовал в убийстве женщины. У него была мания насчет вампиров, которые охотятся на людей в деревне. Отец всегда был суеверным, по я не думал, что он сойдет с ума. Мама рассказывала, что он и другие фанатики охотятся на вампиров и помечают известных людей как своих будущих жертв. Я думал, это только слова. — Он посмотрел на свои руки, — я должен был выслушать ее, но она сказала, что, кажется, никто не знает об убийстве. И я подумал, что он солгал, но все оказалось правдой. Черт, как бы мне хотелось, чтобы это было не так, но он точно был сумасшедшим. Он задушил мать, и она умерла, сжимая четки.

Руди вытер глаза дрожащими пальцами. Каким-то образом — он не знал как — таинственная леди оказалась в его сознании, даря ему тепло и понимание. Эта иллюзия была настолько реальной, что у него появилось желание жить, он остро осознал, что они здесь совсем одни. Он вдруг подумал, что никто не знает о том, что она здесь. Эта мысль отвлекла его от горя.

— Я остался в университете еще на один день, чтобы сдать тест, мне казалось это важным. Я и правда не поверил, что мой отец может кого-то убить, тем более женщину. Моя мать была повитухой. Она приняла так много детей, помогла стольким женщинам. Я говорил ей, что вот-вот вернусь домой и обо всем позабочусь. Она хотела пойти к священнику, но я отговорил ее.

— Жаль, что я не знала ее, — искренне сказала Рейвен.

— Она бы вам понравилась, все любили ее. Она, должно быть, пыталась остановить отца. В ту ночь, когда была буря, он вышел из дома с несколькими приезжими. Это было как раз тогда, когда он убил мать, он это сделал перед уходом. Наверное, он хотел быть уверенным, что она никому ничего не скажет и не попытается его остановить. Его нашли под деревом, в которое ударила молния. Он и все остальные так обгорели, что их нельзя было опознать.

— Как это ужасно.

Рейвен отбросила волосы с лица. Невинным и в то же время чувственным жестом.

Туман стелился через лес к дому у скалы. Он просочился через железные ворота и заполнил внутренний двор. Через мгновение он собрался в высокий плотный столб, замерцал — и Михаил возник перед дверью. Подняв руку и тихо отдав приказ, он снял защиту и вошел. И сразу понял, что она ушла.

Глаза его потемнели, белые зубы обнажились в оскале. Раздалось низкое подавленное рычание. Первой мыслью его было, что кто-то похитил ее, что она в опасности. Он послал молчаливый призыв страже, волкам, приказывая им отыскать ее. Сделав глубокий вдох, он успокоил дыхание и велел своему сознанию найти ее. Выследить Рейвен оказалось не так уж трудно. Но она была не одна. С человеком. Мужчиной.

У него перехватило дыхание. Сердце почти перестало биться. Руки сжались в кулаки, и лампа, стоявшая неподалеку, взорвалась, разлетевшись на куски. Снаружи поднялся ветер и закружился среди деревьев, словно торнадо. Михаил вышел из дома, поднялся в воздух, расправляя гигантские крылья, и с шумом помчался по небу. Далеко внизу взвыли волки, перекликаясь, и побежали тесной стаей.

Михаил молча скользнул на толстые ветви над головой Рейвен. Она как раз отодвигала с лица волосы в своей притягивающей женственной манере. Он почувствовал ее сочувствие, ее желание успокоить. И ощутил, как она замерзла и устала. Человек — в этом не было сомнений — был убит горем. Но Михаил чувствовал его восторг, биение его сердца, движение его крови. Он легко читал его мысли, и они были отнюдь не невинны.