Он откровенно веселился.

— У нас нет такого понятия, да если бы и было, Рейвен... — Он близко наклонился к ней, его дыхание касалось ее щеки. — Я никогда не позволил бы тебе уйти.

Рейвен невинно смотрела на него широко раскрытыми глазами. Его рука лежала на ее груди, большой палец ласкал сосок, отчего ей становилось трудно дышать.

— Я просто хотела тебе помочь. В наши дни у члена королевской семьи так мало прав. Тебе следует думать, что скажут остальные. И ты можешь положиться на меня, Михаил, когда до этого дойдет.

Он расхохотался.

— Кажется, я должен быть благодарен за такую невозможно умную Спутницу жизни.

Он расстегнул пуговицу на рубашке. Всего лишь одну. И расширил проем.

Рейвен задышала прерывисто. Он не делал ничего особенного, просто дотрагивался до нее, но его прикосновение было таким нежным и любящим, что она таяла.

— Я и правда хочу понять, как ты живешь, Михаил, но мне кажется, мое сердце еще не может принять это. — Она старалась говорить искренне. — Я ничего не знаю о ваших законах и традициях. Я даже не знаю хорошенько, кто ты и кто я. Я думаю о себе как о человеке. И мы даже не женаты в глазах Господа или людей.

На этот раз Михаил запрокинул голову и расхохотался громко, от души.

— Ты думаешь, бледная церемония, принятая у людей, может связать нас сильнее, чем карпатский ритуал? Тебе действительно еще многое нужно узнать о нас.

Она прикусила губу.

— А тебе не приходило в голову, что я, может быть, не чувствую себя связанной с тобой по карпатским законам? Ты так мало обращаешь внимания на то, что мне кажется важным.

— Рейвен! — Он был поражен и не стал это скрывать. — Неужели ты так думаешь? Что я не обращаю внимания на то, во что ты веришь? Но это не так.

Она склонила голову, и шелковистые волосы упали на лицо, скрывая его выражение.

— Мы так мало знаем друг о друге. Я ничего не знаю о том, кем стала. Как мы можем быть вместе, если я даже не знаю, что или кто я такая?

Он замолчал, его глаза изучали ее лицо, сожаление, сквозившее в ее глазах.

— Возможно, в твоих словах есть доля истины, малышка.

Он скользнул но ее телу и взял ее лицо в ладони.

— Я смотрю на тебя и понимаю, какое ты чудо. Твоя кожа, то, как ты двигаешься, расчесываешь волосы. Ощущение твоего тела, которое дает мне силы, чтобы продолжать дело, на первый взгляд такое безнадежное, но необходимое. Я смотрю, как ты сложена, и восхищаюсь твоей красотой: твое тело само совершенство, и оно создано для меня.

Рейвен тревожно пошевелилась, но он держал ее крепко, взяв за подбородок, и она не могла отвести глаз.

— Но не твое тело удерживает меня, Рейвен, не твоя безукоризненная кожа или то, как мы занимаемся любовью. Все дело в том, что, когда я сливаюсь с тобой, я вижу, кто ты на самом деле, и понимаю, какое ты чудо. Я могу сказать тебе, кто ты. Ты — само сочувствие. Ты — сама нежность. Ты — женщина, которая настолько храбра, что готова рисковать жизнью ради совершенно незнакомых людей. Ты — женщина, желающая использовать свой дар, который причиняет сильную боль, ради пользы других. Ты отдаешься без колебаний. В тебе столько света — он сияет в твоих глазах, так что каждый, кто тебя видит, видит и твою доброту.

Рейвен беспомощно смотрела на него, утопая в его гипнотических глазах. Михаил взял ее руку, поцеловал в ладонь и просунул ее под свою рубашку, положив туда, где билось сердце.

— Загляни внутрь меня, Рейвен. Загляни в мое сердце и душу. Слейся своим сознанием с моим, и ты увидишь меня таким, какой я есть. Узнай меня.

Михаил молча ждал. Один удар сердца. Второй. Он увидел ее внезапную решимость узнать, с чем она теперь связана, с кем заключила союз. Ее сознание робко слилось с его сознанием, ее прикосновение было легким и деликатным, точно касание крыльев бабочки. Она осторожно двигалась по его воспоминаниям, словно опасалась открыть что-то, что может причинить ему боль. Он почувствовал, как она выдохнула, увидев собиравшуюся тьму, монстра, жившего в нем. Пятно на его душе. Смерти и сражения, за которые он был в ответе. Все уродство его существования до того, как она вошла в его жизнь. Одиночество, которое разъедало его и всех мужчин его расы, бесплодную пустоту, которую они терпели столетие за столетием. Она увидела его решимость никогда не терять ее. Его собственническое чувство, его животные инстинкты. Все, чем он был, — все было выложено ей на обозрение. Он ничего не спрятал от нее — ни убийства, которые совершал сам или заказывал, ни свою абсолютную уверенность, что тот, кто заберет ее у него, не жилец.

Рейвен вынырнула из его сознания, ее синие глаза смотрели на него не отрываясь. Михаил почувствовал, как внезапно заколотилось ее сердце. Но в ней не было осуждения, только спокойствие.

— Вот ты и увидела чудовище, с которым оказалась связанной навечно. Мы в первую очередь хищники, малышка, и темнота в нас уравновешивается только светом наших женщин.

Ее руки обвились вокруг его шеи — нежно, с любовью.

— Какую ужасную борьбу всем вам приходится вести, а тебе в особенности. Принимать так много решений о жизни и смерти, выносить приговор друзьям или семье, которая должна быть уничтожена, — все это, должно быть, немыслимая ноша. Ты сильный, Михаил, и твои люди поступают правильно, что верят в тебя. А монстр, с которым ты ежедневно сражаешься, — часть тебя, возможно, та часть, которая делает тебя еще сильнее и решительнее. Ты смотришь на эту часть себя как на дьявольскую, а на самом деле она дает тебе власть, способность и силу делать то, что ты должен делать для своего народа.

Михаил склонил голову, не желая, чтобы по выражению его глаз она поняла, что ее слова значат для него. В горле застрял комок. Он не заслужил ее и никогда не будет заслуживать. Она была бескорыстной, в то время как он почти взял ее в плен и заставил остаться.

— Михаил.

Голос ее был тихий, нежными губами она касалась его подбородка.

— Я была одна, пока ты не вошел в мою жизнь.

Ее губы нашли уголок его рта.

— Никто не знал, кто я, люди боялись меня, потому что я знала о них такие вещи, какие они никогда не смогли бы узнать обо мне.

Она обняла его, успокаивая, словно он был ребенком.

— Действительно ли это так ужасно — хотеть меня для себя, зная, что я положу конец твоему ужасному существованию? Ты действительно веришь, что должен осуждать себя? Я люблю тебя. Я знаю, что люблю тебя всего, без всяких условий. Я принимаю тебя таким, каков ты есть.

Он провел рукой по волосам.

— Сейчас я не могу сдерживать свои эмоции, Рейвен. Я не могу потерять тебя. Ты не представляешь, на что это было похоже — ни дневного света, ни смеха, столетия абсолютного одиночества. Я знаю, во мне живет монстр. Чем дольше я живу, тем сильнее он становится. Я боюсь за Грегори. Он на четверть века младше меня, но уже несколько веков как взял на себя бремя охоты на нежить. Он сознательно отдалился от представителей собственного вида. Иногда мы не видим его и не слышим о нем по полвека. Сила его колоссальна, но и темнота в нем растет. Это холодное безрадостное существование, когда чудовище внутри тебя постоянно стремится вырваться на свободу. Ты — мое спасение. Хотя все это для меня в новинку, и страх потерять тебя еще слишком велик. Я не знаю, что сделаю с любым, кто попытается забрать тебя у меня. Он переплел ее пальцы со своими.