Ну и ответьте, читатель, сможет ли Лилька как следует игратьсвою роль, допустим, с бланшем под глазом?.. Правильно, никак не сможет.

Поэтому Валечка лишь зарычал раненым тигром – и выпустилЛильку из могучих клешней, и в доме, слава Тебе, Господи, воцарился мир.

Слегка фыркнув, прелестница хлопнула дверью в ванную иврубила джакузи. Кручёный в раздумье крутил реквизированный перстенёк. Лажовый,конечно, но мы люди не гордые…

Скоро в доме снова хлопнула дверь, на сей раз входная, а ещёчерез минуту под окнами заворчала машина. Это Валечка отбыл к Лёньке Рябому «накатран» – «катнуть без кляуз».

Как следует поступить с миловидной женщиной в искусственнойшубе, обнаруженной около таёжного лесоповала? Правильно, задержать. Поскольку онатам определённо занимается чем-нибудь незаконным. Скорее всего, это «пушная»,обслуживающая зэков. Или – по нынешним неспокойным временам – ненормальная,вывалившаяся из дыры.

Поэтому Женино появление повлекло за собой срочный вызовнаряда «красноголовых». Однако те, что-то проверив своими приборами,оприходовать Корнецкую отказались наотрез.

– Наше дело – психически невменяемый контингент извременных дыр. – Командир боевого расчёта, высокий, тощий лейтенант вмалиновом шлеме, сделал неприличный жест. – Нормальными лакшовками незанимаемся.

К тому же спецприемник у него был забит выше крыши. Вчера наберегу реки объявился целый гусарский эскадрон, и лейтенанта, правду сказать,терзали по этому поводу самые дурные предчувствия.

На том ярко-оранжевый автобус запыхтел дизелем и отчалил, азоновские кумовья тяжело вздохнули и повезли Корнецкую в райцентр.

В местном УВД на неё посмотрели неласково. Взяли объяснение(правду сказать, несколько путаное) и до выяснения обстоятельств посадили вженский «тигрятник».

Под скамейкой, предназначенной для задержанных, вилисьбесчисленные переплетения отопительных труб, так что сидеть на ней было жарко,вонюче и неуютно. К тому же здесь уже расположилась пьяная в умат здоровеннаяусатая бабища. Бабища пребывала в неглиже, открывавшем внушительное голое плечои наколотую на нём розу в ладонях. Женя кое-как устроилась с краешку и сталаоглядываться.

Как водится в таких заведениях, соляночка была сборная.Несколько проституток, томившихся, видимо, ещё с ночи. Парочка отмороженныхдебоширок, продолжавших по инерции материться и выяснять отношения. Ну, ещёпяток перебравших зелёного змия блудных дочерей демократии… «Тигрятник» былнебольшой.

«Вот уж истинно, от сумы да от тюрьмы…» Женя вздохнула, и вэтот момент её соседка открыла глаза и обратила мутноватый взор на Корнецкую.

– Пирохонкой угостишь, подруга? – осведомилась онабасом, и в воздухе сразу повис запах густейшего перегара.

Женя принялась судорожно соображать, как бы половчее и,главное, безопасно ответить. Ей вроде доводилось читать про какие-то слова,которых, если не хочешь неприятностей, в местах заключения лучше непроизносить. Кажется, нельзя говорить «спасибо», а только «благодарю»? И ещё,входя в камеру, следует приветствовать старожилов не обычным «здравствуйте», акак-то иначе?.. И относится ли всё это к женскому контингенту или только кмужскому?..

– Прости, родная, не курю, – сказала она наконец.

Как ни странно, вежливый отказ соседку удовлетворил.Обладательница татуированной розы пару раз икнула и заметила глубокомысленно:

– Да ты, девонька, вроде простячка брусовая и безпонтов совсем… Не то что эти, раскрутки суфлёровые. – И, грозно сдвинув непо-женски клочковатые брови, сурово указала на куривших «Мальборо» проституток:– Попались бы они мне в кашаре.

Женя тактично промолчала.

– Знакомы будем, я Мужик Анфиска, – гордопредставилась собеседница. И, видимо, отнюдь не мучимая с бодуна головнойболью, прониклась к Жене доброжелательным расположением и приняласьнаставлять. – Ты, девонька, перво-наперво заделай себе из капроновогочулка продолговатый мешочек. И как набьёшь его горячей бронебойкой – вот тебе иготов подсердечник…

«Чего, чего?.. А-а. Понятно. Ещё одна с острова Лесбос…»

Перед мысленным взором встали Анагора с Леэной, и Женяподавила вздох. Да уж. Те хоть рассуждали о десятой музе, божественной поэтессеСафо. А не о дурацких «подсердечниках» из капронового чулка. Впрочем… Их бы наполгодика в нашу женскую зону. Небось быстро бы перековались.

А может, и нет…

– …Ну а лучше всего, чтобы положили на тебя глаз, да некакая-нибудь там ковырялка, а настоящий кобёл, в деле многократно проверенный.

Мужик Анфиска на секунду закрыла глаза, видимо судовольствием вспоминая былое, и, не поленясь, тут же продемонстрировалаКорнецкой знаки своей доблести и достоинства – татуировку кабана, упёршегосяклыками в надпись по-французски «радость любви», а также наколотый на ягодицечей-то огромный глаз в правильной треугольной рамке.

Поднятая ею тема оказалась волнительной, в беседу включиласьодна из проституток и принялась с жаром доказывать про «крутой аргон»,возникающий при общении с каким-то «мотороллером».

Мужик Анфиска оставила Женю и переключилась на жрицу любви,завязалась яростная дискуссия. Воспользовавшись передышкой, Корнецкая опустилаголову на руку и прикрыла глаза. «До чего ж вы мне все надоели. Тишины хочу…»

Её как будто услышали. Крикливый спор прервался наполуслове, но прервался как-то очень тревожно и нехорошо. Старшина-помдеж,говоривший по телефону, тоже вдруг замолчал и, бросив трубку на аппарат,недоумённо уставился в зарешёченное окошко…

Наверное, так реагируют животные на готовое вот-вотразразиться землетрясение или цунами.

Кстати, за окном в самом деле истошно выли собаки…

И вот где-то далеко глухо содрогнулась земля, и все присутствующиеощутили, как здание оплота правопорядка жутко и медленно покачнулось отфундамента до крыши, а Мужик Анфиска вдруг закрестилась, быстро приговаривая:

– Святая Матерь Божья заступница, спаси-сохрани…

Небо за окном начало стремительно темнеть. На райцентрбуквально навалилась снежная туча, да такая непроглядно плотная, что помдежупришлось включить в помещении свет. Только свет недолго продержался, погас. Ужев темноте загрохотали листы железа, колеблемые на крыше могучими порывамиветра, и почти тотчас резанул уши звук сирены. Дуэтом с сиреной на столедежурного по управлению завопил телефон.

Рявкнула сигнализация открываемого ружпарка. Короткопротопали по коридору покрытые накатом подошвы сапог. Личный состав УВД вэкстренном порядке принялся вооружаться.

– Тревога «Буря», карточки-заместители ложить незабываем! – зычно, как торговец на базаре, выкрикивал помдеж, а у Женивдруг в голове пронеслось: «„Двойка“ накрылась, писец, хана, Чернобыль, линятьнадо, срочно линять…» Это не была её собственная мысль, пожелание исходило отдежурного по управлению. Побледневший и бездеятельный, сидел он у пульта,обхватив руками голову в фуражке, и более ни единой мысли в этой головеКорнецкой подслушать не удалось – все они были перечёркнуты животным нерассуждающимужасом. «Этот, пожалуй, спасётся, – подумалось ей. – Так и просидит вступоре, думая о том, что надо срочно линять…» Забыв о церемониях и правилаххорошего воровского тона, Женя тряхнула Мужика Анфиску за татуированное плечо.