Звягинцев сразу вспомнил, как Иван произнёс эти же слованесколькими днями ранее, но тогда обстоятельства помешали. Взяв пульт,профессор отрубил звук телевизора.

– Конечно, Ваня. Ты где?

– Да я рядом, на углу. Сейчас буду.

Тут надо пояснить, что с некоторых пор Кудеяр был почтитакой же вольной птицей, как и профессор с подчинёнными. То есть мечтаакадемика Опарышева выжить его из института счастливо сбылась. Другое дело,Скудину не пришлось унижаться, сочиняя заявление с просьбой о предоставленииему добровольно-принудительного отпуска без содержания. Вот именно, с просьбой.Вы замечали, любезный читатель, как часто наше государство, силком заставляянас делать что-нибудь весьма нежеланное, ещё и обязывает об этом просить? Да вынаверняка сталкивались. Например, если вы покупаете микроавтобус или отечественныйвнедорожник, при его регистрации вас для начала погонят из МРЭО в военкомат.Чтобы там вы его поставили на учёт для каких-то таинственных и туманныхгосударственных нужд. Видимо, так проще чиновникам, которым лень заглянуть вбазу данных ГИБДД. Ругаясь и жалея потраченного впустую времени, вы тащитесь вэтот самый военкомат. И заполняете там типовой бланк заявления, начинающийсяпресловутым: «Прошу…»

Ну так вот, Кудеяру и его ребятам никаких челобитныхсоставлять не пришлось. Выручил генерал-майор Кольцов, возглавлявший структуру«красноголовых». Употребив свои – заметим, очень немалые – полномочия, онзабрал Скудина с его группой к себе, а на охрану гатчинского «Гипертеха»поставил других людей. Скудин покинул привычный кабинет без каких-либо сожалений.Научное учреждение Опарышева и Кадлеца без тридцать пятой лаборатории, без ЛьваПоликарповича и Марины успело стать для него чужим. И вполне безразличным.

Кольцов разумно использовал пополнение. Иван даже неособенно удивился, узнав, что генерал был в курсе подпольной деятельностиЗвягинцева. Более того, Кольцов её горячо одобрял. Вообще было похоже, чтоначальство ожидало научных решений именно от опальных учёных, а не от разныхтам международных комиссий. С чьей подачи сформировалось подобное мнение, былоне особенно ясно, но не всё ли, впрочем, равно?

Важно было то, что спецназовцев не отправили патрулироватьулицы и не приставили в помощь американцам, продолжавшим мужественно охранятьстену. То, чем они теперь занимались, можно было истолковать как продолжение ихпрежней службы. Просто основная площадка «Гипертеха» как бы перенеслась наулицу Победы, в крайний дом, стоявший фасадом к одноимённому парку. И всё…

…Вот заверещал недавно поставленный домофон, и Кнопик сзаливистым лаем понёсся в прихожую. Сейчас придут друзья, сейчас будет весело иинтересно!

Иван Степанович Скудин, что было для него не особеннохарактерно, держал под мышкой папку с бумагами. Одно утешение, что не особеннотолстую.

– Помните, вам как-то на день рождения подарили кругдля точила? – сказал он Льву Поликарповичу. – Шутили ещё, что это какбы философский камень, он же оселок для оттачивания научной мысли… Ну и нахудой конец – хороший аргумент в научной дискуссии. Вот ещё один такой аргументвам несу. Может, сгодится. Только надо кое-что провентилировать…

– Кхм, – кашлянул профессор. Вот уж чего он отбывшего тестя – невзирая на гэбистское происхождение последнего – ни в коемразе не ожидал.

– Опарышев, – пояснил Иван, раскладывая бумаги настоле. И сразу перешёл к делу: – Вот тут разведка доносит, что на первых курсахинститута он учился лучше, чем на последних… Не поясните?

– Так на первых курсах только общие предметы, –пожал плечами профессор. И хмыкнул: – Сплошная история партии. Ну, ещё физика сматематикой, как продолжение школьной программы. А вот дальше ужеспециальность, там головой думать приходится.

– Ага. – Скудин нахмурился, кивнул, сделалпометку. – Едем дальше… Учился он, как мы поняли, середнячком, после чегораспределился в ЦНИИПЭ, куда…

– Брали даже не всяких отличников. Блат, Ванечка. Рука,как тогда говорили. Волосатая…

– Тогда уже был проходимцем.

Кудеяр снова кивнул, усмехнулся, перевернул страничку. Онпомнил, как Эдвард «Тед» Кеннеди решил было баллотироваться в президенты и чтопо этому поводу сказал один продвинутый американский комментатор. «Ничего неполучится, – гласил вердикт матёрого политолога. – Тед в школесписывал. Этого избиратели ему не простят…» И не простили. Пришлось младшемуКеннеди засовывать президентские амбиции куда подальше и довольствоватьсямалым. Но ведь это Америка. Предъяви-ка у нас такой аргумент… Ха-ха, вотименно, почувствуйте разницу.

Так… Добродеев Иосиф Юрьевич… сборник институтских трудов…помощник… аспирантура… экзамен по специальности…

Он очень боялся что-нибудь упустить и без конца косился наЗвягинцева, внимательно читавшего второй экземпляр Борькиной справки.

– …похороны. Ага, вот тут дальше я чего-то не понимаю.Лев Поликарпович, ему уже за сорок было, ведь так? Давно кандидатскую защитил…

– Знаем мы таких кандидатов. – Профессор отвлёксяот текста и сдёрнул с носа очки. – Вот тут сказано: «злые языкиутверждали». Да не злые языки, а так всё и было. У Иосифа Юрьевича в самом деленезаконченная работа лежала. Мы все ему говорили – давай, а он толькоотшучивался: некогда. Вот в итоге и перевёл добро на говно.

Звягинцев сам почувствовал, что разволновался сверх меры, исунул руку в карман, где у него на всякий случай хранился сердечный спрей«Изокет».

– Угу, – проворчал Кудеяр и передвинул карандаш настроку вниз. В научных тонкостях, как и в тонкостях взаимоотношений учёных, онпо-прежнему разбирался не без труда. Однако совместная жизнь с Мариной и работав «Гипертехе» не прошли для него даром. Он делал выводы – медленные, новерные. – Так вот, похороны. Он тут типа поклялся все работы покойного впорядок привести и издать… Издал?

Лев Поликарпович почему-то вдруг успокоился и снова наделочки.

– Нет, – сказал он. – Не издал. Дело в том,что…

Скудин перебил, чтобы не потерять мысль:

– Но зато собственные статьи посыпались, как послеслабительного. Марина ещё по этому поводу… Лев Поликарпович, вам это не кажетсястранным?

– Ещё бы не казалось, Ваня, – медленно проговорилпрофессор. – И не мне одному. Но тут вот какая история… Видишь ли, супругаИосифа Юрьевича уже была в годах. Она никогда не имела отношения к науке, быладомашней хозяйкой, я даже не в курсе, какое у неё образование. А их дочь… Оназнаешь чем занимается? Лошадьми. В детстве когда-то попробовала заниматьсяверховой ездой – и всё, на всю жизнь заболела. Иосиф Юрьевич так переживал,когда она бросила хороший вуз и пошла, представь, в конюхи… Ведро, лопата,метла… Впрочем, она теперь известный в Питере человек, свою конюшню держит.Может, замечал, сколько в городе появилось конных повозок? Это почти все её, апочему? Оказывается, лошади чувствуют дыры и умеют их обходить. Вот… – Онна миг призадумался, глядя вдаль. – Я к тому, что родственники передалиОпарышеву архив Иосифа Юрьевича без всяких уговоров и даже с большой радостью.И в дело пойдёт, и денежки от издания будут, и… вплоть до того, что в квартиречуть не целая комната освободилась. Квартиру большую он ведь себе так и невыхлопотал, а архив… Компьютеров-то не было, всё на бумаге, на бумаге –папками, ящиками, коробками…