— Алексей Егорович, — ко мне выходит из машины старший смены. — Глеб сказал одного вас никуда не отпускать. Сопровождающий один человек, остальные по периметру и постоянный контакт.

— Работайте, — обречено отмахиваюсь. После больнички носятся со мной, как с девкой.

В дом мы попадаем со всеми почестями дорогих гостей и под чуткой охраной крепких парней проходим в столовую, где уже нас встречает сам хозяин.

— Алексей Егорович, — раскидывает он руки в любезном жесте, — чем обязан? Признаться, несколько взволнован вашим поздним визитом. Пытаюсь вспомнить, но, вроде бы, грехов не имею.

Я опускаюсь в кресло, а мой охранник остаётся стоять за спиной. рассматриваю Шпака. Нормальный такой, задолбаный работой мужик.

— Да я и сам бы предпочёл спать, — отвечаю ему. — Вот только дочь моя сегодня оказалась так расстроена после занятий по рисованию, что весь вечер пришлось потратить на то, чтобы ее успокоить.

— Дети… — нервно улыбается мужик. — Моя дочка тоже часто бывает не в настроении. Это она характером в мать.

— Кстати, именно о ней, — киваю ему я. — Позовите супругу, Георгий Викторович. Хочу, чтобы она тоже присутствовала при нашем разговоре.

— Хм… Татьяна! — рявкает мужик, повышая голос. — Спустись немедленно.

Я осматриваю интерьер дома. Ох уж это «дорого-богато». Лепнина, золото, искусственные цветы в вазах, мебель с вышивкой…

— Что случилось, Георг, — раздаётся капризное со стороны лестницы, а комната начинает стремительно заполняться сладким запахом духов. Брр!

— Татьяна, у нас гости, Баринов Алексей Егорович, — представляет меня Шпак. — Он настаивает, что ты доже должна поприсутствовать при нашем разговоре.

Киваю.

— А теперь, — говорю Георгию Викторовичу, — сделайте так, чтобы вся охрана оказалась за дверями. Хочу оказать вам услугу, и чтобы о ней случайно никто не услышал.

— Очередь интересно, — делает взмах пальцами Шпак, удаляя охрану. — И какую?

Я жду, когда мы останемся одни и достаю из-за пояса пистолет. Он без патронов, поэтому играюсь я с ним достаточно вольно. Как с бутафорией.

— Это что такое? — испуганно взвивается Георгий Викторович. — Охрана!

— Спокойно, — осаживаю его.

Кладу пистолет на стол и смотрю на Татьяну.

— Вы же знаете, что это такое? — обращаюсь к ней.

Кивает.

— А знаете, продолжаю я, что с его помощью можно оставить ребёнка с одной мамой, отцом или вообще сиротой? — говорю ехидно. — За секунду!

Женщина испуганно пятится и встаёт за спину мужа.

«Вот она,» — усмехаюсь про себя голосом старого телеведущего детской передачи о животных, — «истиная приживалка в неволе. По повадкам очень сильно напоминает крысу или шакала. Представляет опасность своему потомству.»

— А моя бы женщина, — серьезно говорю Шпаку, — стала бы передо мной. Ещё попробуй назад задвинь.

— Чего вы добиваетесь? — не понимает мужчина, психуя.

— Учу вашу жену прописным истинам баланса силы на земле. А вам открываю глаза. И ещё, Татьяна, — поднимаю глаза на побелевшую женщину. — Это мое единственное предупреждение. Можно даже сказать, что просьба, следить при вашей дочери за своим языком. Потому что сегодня, транслируя ваши мысли на тему родословной моей дочери, Катарина сильно ее обидела перед детьми. Я, не задумываясь, сравняю исходные данные наших девочек, если подобное повторится. Понятно объясняю?

— Георг! — вцепляется она красными когтями в его плечи и начинает истерить. — Почему ты молчишь? Этот человек нам угрожает! У него пистолет!

Шпак весь красный и покрытый испариной разглядывает свои руки, даже не думая что-то мне отвечать или уж тем более защищать жену. Видимо, ее язык его подставляет не в первый раз.

— Сочувствую, — хмыкая, киваю ему. — Мой вам совет. Разведитесь и заберите дочь.

Подхватываю пистолет со столешницы и убираю обратно за ремень.

— Ты позволишь ему вот так уйти, Георг, — раздирается Татьяна у меня за спиной. — Георг, поговори со мной! Ты — жирный боров!

Оооо… самое время выхватить по лицу. Не, пристрелить такое — это слишком гуманно.

— Пошла вон, дура! — слышу я его крик уже в дверях. — Ты больше не получишь ни рубля! Будешь работать, как все бабы, найдёшь себе и Катарине психолога, или я действительно вышвырну тебя!

Перепалка набирает обороты, а я, не обращая внимания, просто выхожу со двора дома и сажусь в машину, отпуская охрану.

Хорошо, что я уже почти женат, а то не поверил бы, что есть нормальные.

Кстати, о жёнах. Я обещал красивое предложение…

Аня

Даже зная, что Алексей обрадуется беременности, я все равно нервничаю и не нахожу себе места. Хотя бы потому, что по-любому выхвачу за то, что столько времени молчала.

Но я не молчала! Меня просто не слышали. Так что, моя совесть чиста. Может быть, не очень настойчиво пыталась сказать, конечно… А потом в какой-то момент мне просто стало важным, чтобы Алексей позвал меня замуж раньше этой новости. Но этот… человек меня все не звал и не звал. Его все устраивало.

В особенно мстительные моменты после невнимательности Баринова я представляла себе как рожу, ничего ему не сказав, он придёт домой, а там «нате, получите, папа, вашу Лялю». Конечно, я бы так никогда не сделала, но утренний токсикоз — он такой. Заставляет остро ненавидеть «виновника торжества».

За ужином Алексей снова меня поразил и превзошёл ожидания. Я ведь даже никогда не говорила ему о том, что хотела бы удочерить сестру. На самом деле очень хотела, но обвешивать такой ответственностью Баринова не имела права. И теперь мне страшно стыдно за то, что я снова посмела в нем усомниться.

Ксюша уложена спать, посуда загружена в посудомойку, кухня убрана, вещи после стирки развешаны. Кстати, это последнее стало для меня уже сложным, почему-то после страшно ломит поясница и тянет живот.

Я выпиваю таблетку ношпы и ложусь на диван в гостиной, прихватывая с собой Бакса.

Алексей очень сильно ругается на нас с Ксюшей за то, что мы обращаемся со щенком, как с кошкой. Говорит, что он — серьёзный пёс, а из-за наших нежностей будет плохо поддаваться дрессировке. Но как Бакса не тискать, если он такой прекрасный, плюшевый и пока что маленький.

— Бакс, фу! — смеюсь получая порцию влажных нежностей в ответ и устраиваю щенка под боком, поглаживая шелковую шерстку.

Я почти успеваю задремать под какой-то фильм, когда в прихожей открывается дверь.

Подскакиваю и выбегаю на встречу Алексею. Мне хочется побыстрее его увидеть, потому что подозреваю, что ездил он общаться с родителями той самой Катарины, а люди они на всю голову непростые. Бабушка бы этот шаг одобрила. Она всегда говорит, что семьдесят процентов детского буллинга идёт от родителей и начинается с фраз: «Отсадите этого мальчика, он толстый, и от него воняет потом.» Или: «Не приглашай домой эту девочку, она вещи сестёр донашивает. Ещё чего-нибудь украдёт.»