Встав, она пересекла кухню и налила себе еще чашку кофе. По телевизору Дэн Джерси, ведущий новостей, с угрюмым видом сообщал о состоянии фондового рынка, пока за его спиной менялись графики максимальной и минимальной стоимости ценных бумаг. Я скользила по ним взглядом, обдумывая ее слова. Конечно, я еще не нашла своего признания и к тому же любила отпуск. Однако могла понять, почему мама боялась спугнуть удачу, когда отыскала то, что так идеально ей подходило, хотя сама уже не верила в это.

– До свадьбы Би нам необходимо провести еще четыре, – сказала я, как только она вновь села на стул, поджав под себя ногу. – И с ними ничего не случится, если ты немного расслабишься. А я прослежу, чтобы все шло своим чередом, пока ты не вернешься. Обещаю.

– Ну, похоже, у меня нет выбора, – вздохнула мама. – Уильям уже купил нам одинаковые шляпы и халаты. Так что мы едем на остров, нравится мне это или нет.

Она сказала это таким тоном, словно ее отправляют в ссылку в Сибирь. Но никогда не знаешь, что произойдет, пока не попробуешь. И, если повезет, то, что вы любите, будет ждать именно вас. Так зачастую и происходит. Не всегда, но в большинстве случаев.

* * *

– Дело вот в чем, – сказал Джулиан, наклоняясь через стол поближе ко мне, – бо́льшая часть людей не понимает, что, отказываясь верить в инопланетную жизнь, поступает не просто глупо, а самонадеянно.

Я подняла стакан чая со льдом и сделала глоток. Первые пятнадцать минут в тайском ресторане мы болтали о том, что обычно обсуждают на свиданиях: о школе, семье, любимой музыке. Затем неожиданно заговорили о пришельцах. И переход к этой теме даже не был плавным. Джулиан – племянник одной из хозяек канцелярского магазина рядом с нашим офисом – просто бросился в нее как в омут.

– Почему? – спросила я, когда официантка остановилась возле меня, наполняя крошечную чашку.

– Потому что такие люди слишком сильно верят в собственную уникальность и в то, что мы – единственная форма жизни во Вселенной, – объяснил он, затем снял бейсболку и пригладил дреды. – Именно об этом я буду говорить в выходные. Полное название моего доклада – «Гордыня землян: как наша ограниченность мешает нам понять Вселенную».

Его тетя, Флоренс, упомянула, что он приехал в город на конференцию в университете. И вот что я получила, беспокоясь лишь о пари и не задавая лишних вопросов. Когда она сказала, что он мой ровесник, хороший парень и ищет кого-нибудь, с кем можно потусоваться, я решила воспользоваться такой возможностью.

– А ты в этой теме эксперт, – сказала я, когда он в очередной раз проверил свой телефон, который лежал прямо перед нами и регулярно вспыхивал от входящих сообщений. – Даже выступаешь на конференции.

– Ну, кто угодно мог бы там выступить, если бы заранее подал заявку, – ответил Джулиан, печатая кому-то эсэмэску и не глядя на меня. – Но да, я считаю себя знатоком в вопросах внешних галактик. На мой взгляд, мы все должны учиться у огромного мира. Это наш долг. И, честно говоря, те, кто поступает иначе…

Он снова посмотрел на телефон, оповестивший о новом сообщении.

– Высокомерны, – закончила я за него, хотя он меня уже не слушал.

После того как нам принесли первые блюда, я извинилась и отправилась в туалет, где невероятно долго мыла руки и красила губы. Если бы мне сейчас предложили поцеловать несколько лягушек, чтобы отыскать другого принца, я бы с радостью согласилась поближе познакомиться с миром амфибий. Почему оказалось так трудно найти кого-то, с кем действительно было бы приятно общаться? Хотя в данный момент я согласилась бы даже на то, чтобы собеседник просто не отвлекался или уделял внимание только мне. Как только подумала об этом, запищал мой телефон. Вытащив его, я увидела сообщение от Эмброуза: «ПРОВЕРКА. ТЫ В ПОРЯДКЕ?». Мы договорились, что спишемся, дабы убедиться, что все в порядке, поскольку это было не двойное свидание и не вечеринка.

«ОН ЛЮБИТ ИНОПЛАНЕТЯН», – напечатала я.

«А КТО НЕ ЛЮБИТ?» – прислал он.

Я вздохнула, решив ничего не отвечать на это, затем спрятала телефон в карман и вернулась к столику. Теперь я понимала, что к чему. От меня требовалось доесть ужин, вежливо отказаться от десерта, потом пожать на прощание руку Джулиана и отправиться домой. Следовало признать, что за эти недели и прошедшие свидания ради пари я слегка подустала. Но после всех громких заявлений сдаться просто не могла. Даже если к августу начну разбираться во временах Средневековья, дальних галактиках и других странных вещах.

* * *

– Как прошла поездка в аэропорт? – спросил Эмброуз.

Я опустилась в одно из кожаных кресел в офисе и глубоко вздохнула.

– Мучительно. Но они уже в самолете. Я ушла из терминала только после того, как на экране появилась надпись «вылетел».

– Я рад, – сказал он. – Когда твоя мама начала перерывать свою сумку, выискивая паспорт, который сжимала в руке, я подумал, что она все отменит.

– О, по дороге было еще два подобных инцидента, – потирая глаза, пожаловалась я. – Теперь мне уже не кажется таким ужасным ее отказ от поездок. Не уверена, что смогу в следующий раз выдержать нечто подобное.

– Главное – она улетела, – сказал Эмброуз, скрепляя резинкой только что пересчитанную стопку карточек, которую тут же бросил в мусорное ведро. – И у нас выходной, как только разберемся с этим.

Я посмотрела на расставленные передо мной вазы, фигурки для торта, салфетки и прочие свадебные атрибуты. Все это мы приобрели для свадьбы Марго Вагнер, которая должна была состояться завтра. Не очень дорогая «рогатка» со средним списком гостей в стиле шебби-шик. Такое событие мама с Уильямом могли организовать с закрытыми глазами, и, я уверена, оно было бы прекрасным, если бы жених Марго не отменил все чуть больше недели назад.

Было уже слишком поздно возвращать оплаченные депозиты или заказанные вещи, даже если бы она захотела. Но невеста об этом даже не просила. На самом деле, единственный приказ, который передала нам ее угрюмая мать, звучал так: «Чтобы она больше никогда не слышала об этом недоразумении». Конечно, мы сохраним эти вещи и воспользуемся ими в чрезвычайной ситуации, но все же меня окутывала грусть, поскольку приходилось упаковывать то, что покупалось с такими планами и надеждами. Я потянулась и провела рукой по фигурке для торта. Это был жених, держащий на руках невесту. И оба выглядели счастливыми.

– Заверну свечи и подсвечники, – сказала я Эмброузу.

Я открыла коробку с папиросной бумагой и, вытащив один из кусков, подняла маленькую синюю свечку. Основные цвета этой свадьбы – желтый и синий, любимые оттенки несостоявшихся молодоженов.

– Честно говоря, никогда не нравилась идея с зеленым.

– С зеленым? – взглянув на меня, переспросил Эмброуз.

– Имею в виду скатерти, – объяснила я, кивнув на стопку, сложенную на соседнем стуле. – Мама ненавидит все, кроме белого. Но Марго во всем видела символизм и решила использовать зеленый, который получается, если смешать желтый и синий. Вот почему на приеме так много этого цвета.