Эми вытащила телефон и нашла в нем несколько фотографий. На них была Карен Купер. Карен Купер вместе с Эми у «Мадам Тюссо»: нога Карен обернута вокруг восковой ноги, принадлежащей одному из участников группы Mötley Crüe. Карен делает вид, что облизывает лицо воскового принца Гарри. Нашла кого лизать.

Когда у тебя пациент без сознания, это немножко похоже на разговор часами по телефону с человеком, которого ты никогда не видел: потом очень трудно примириться с тем, что собеседник совсем не такой, как ты воображал. Мозг, не зная, как выглядит этот человек, внес свои поправки, заменив действительное желаемым. Тоби представлял себе Карен Купер умной и утонченной женщиной, сам не зная почему. Он не думал, что она могла позировать для легкомысленных снимков с высунутым языком. Но вот она в телефоне Эми: живая, со своими мыслями, мнениями, предпочтениями, движущими силами – словно в нее вдохнули жизнь и подарили чувства. Но это – полная противоположность тому, что случилось на самом деле: дух отлетел от нее, и остался лишь набор биологических компонентов. Тоби посмотрел на фотографию Карен в баре – она поднимала бокал с чем-то спиртным. Она вызывающе смотрела в объектив. Это было ужасно сексуально. Такая фотография вполне могла бы размещаться в профиле на сайте HR – не главной, но третьей или четвертой. Тоби пришлось отвернуться от телефона, чтобы напомнить себе: Карен – живой человек и его пациентка. У него лишь мимоходом мелькнула мысль: похоже, ему не очень-то удается считать женщин, с которыми он встречается, людьми.

Наутро Тоби проснулся в пять. Сна не было ни в одном глазу, и ему ничего не оставалось делать, как пойти на прогулку. К шести утра он принял решение. Он позвонил в юридическую контору Барбары Хиллер и оставил сообщение, что у него возникла чрезвычайная ситуация, связанная с опекой над детьми. В восемь ему перезвонила секретарша Барбары и сказала, что может втиснуть его на прием до того, как Барбара уйдет на предварительное слушание в суд. Когда явилась Барбара – в теннисной юбке и потрепанной рубашке поло с подвернутыми рукавами и завернувшимся внутрь воротником, – Тоби уже давно переминался с ноги на ногу у запертого офиса.

Барбара Хиллер выглядела так, словно ее сжали в уплотнителе мусора из «Звездных войн»: в прошлом совершенно нормальный с виду человек, в котором теперь все казалось сплющенным с боков и вытянутым вверх. Лицо такое узкое, что трудно понять, как на нем умещаются оба глаза. Нос такой огромный, что в профиль Барбара напоминала тукана.

Офис Барбары был оформлен в мягких розоватых и коричневатых тонах – то, что декоратор Рэйчел назвала бы «стилем морга восьмидесятых». Вся комната была задумана так, чтобы успокаивать и утешать. Над столом Барбары висела абстрактная картина, в которой, как в кляксе Роршаха, Тоби мгновенно увидел портрет актрисы Кристи Макникол, сидящей за обеденным столом его родителей.

– Рассказывайте, – Барбара сидела за столом, абсолютно спокойная, занеся карандаш над чистым листом блокнота в кожаной обложке. И Тоби все рассказал. Он поведал, что понятия не имеет, где сейчас Рэйчел, что вроде бы, если он правильно понял намеки ее секретарши, с ней ничего не случилось, но что она буквально растворилась в воздухе и, кажется, решила исчезнуть из его жизни и жизни и его детей. Он объяснил условия их разводного соглашения и соглашения по заботе о детях: они находятся у него каждые вторые выходные, а также каждый день после школы или лагеря, до того, как Рэйчел вернется домой.

– Однако она вас придавила каблуком, – сказала Барбара.

– Ну, наверно, можно и так сказать.

– Я бы тоже разозлилась.

– Я не злюсь. Я просто хочу разобраться. Она уже две недели не отвечает на мои звонки. Она спит с отцом ученика из школы, где учатся наши дети.

– Ого.

– Она дома. Я пошел в ее квартиру …

– Вот этого вообще-то не стоило делать.

– …И там везде следы ее пребывания. То есть ясно видно, что она спит с этим типом, и я ничего не могу понять, потому что его жена совершенно точно не в курсе.

– Помедленнее, пожалуйста, – сказала Барбара, строча в блокноте. – Ну хорошо, вы готовы полностью принять на себя заботу о детях?

– Она и так на мне. Я именно это и пытаюсь объяснить. Я и так уже делаю всё. Рэйчел в нашей жизни практически отсутствует. Она как приглашенная кинозвезда на один эпизод.

– Напомните-ка мне, кем вы работаете? – Барбара прищурилась. – Вы ведь работаете, правда?

– Я гепатолог в больнице Святого Фаддея.

– Это что, легкие?

– Печень.

– Мой отец там лежал несколько лет назад, но в кардиологии.

Тоби кивнул, не зная, что сказать и платит ли он ей и за это время тоже:

– Там в отделении очень хорошие врачи.

– Да, отец уже дома. С ним всё в порядке. Мы тогда перепугались.

Тоби подождал.

– Прошу прощения. Так какая у вас договоренность насчет детей?

– В основном они со мной. Она забирает их, когда говорит, что может с ними побыть. Я… я главный родитель. Но опять-таки, она просто взяла и исчезла. Я отправил детей в лагерь. Она об этом не знает.

– И это будет внесено в соглашение?

– Мы примерно обрисовали, с кем и когда будут дети. У меня они половину каникул и праздников и каждые вторые выходные.

– И что, она до сих пор это соблюдала?

– Не совсем. Но мы всего два месяца как разъехались. Из праздников был только День памяти павших и Четвертое июля. В День памяти павших дети были у меня. На длинные выходные Четвертого июля их должна была забрать Рэйчел, но она взяла их только на воскресенье и понедельник, потому что хотела поехать на Огненный остров.

Барбара Хиллер подняла взгляд от блокнота:

– Но все же она их брала?

– Только на половину срока, о котором мы договаривались.

– Вам следует более четко обрисовать это в письменном виде. Некоторые люди, но обычно отцы, оказываются такими скользкими, что заранее от них и не ожидаешь. Особенно когда перед медиатором все прикидываются добропорядочными. А почему вы пошли к медиатору?

Тоби захлопал глазами:

– Потому что вы сами мне велели, когда я приходил за консультацией.

– Да. В самом деле. Беда с медиацией в том, что воспользоваться ею – это как прийти на перестрелку с ножом. – Барбара отвела взгляд, раздумывая. – Все деньги зарабатывала ваша жена, верно? Она… юрист?

– Агент.

– Агент. Она работает в какой-то крупной фирме.

– Она сама владелица фирмы.

– Верно, верно. Теперь я вспомнила. Она представляет Алехандру Лопес, верно?

– Верно.

– Верно, верно. Мы с женой и детьми беспрестанно поем саундтрек из «Президентриссы», буквально днем и ночью. Совершенно потрясающая вещь. Я глазам своим не верила, когда смотрела. Я рыдала. А ведь я никогда не плачу. – Барбара выглянула в окно, неуместно затерявшись в восхитительном воспоминании, пока Тоби сидел прямо перед ней, как дурак.