— Да, на смартфон. Я поставил таймер. Что тебя удивляет?

— У тебя есть заряд?

— Почти полный.

— Странно, что ты его не потратил. — Кира невольно сказала это с подозрением. — Все потратили.

— А я нет.

И вроде он сказал это как обычно, а Кире уже слышался в его голосе упрёк за излишнее любопытство или недовольство.

— Хорошо. Веди.

Никита удивлённо покосился на неё. Наверное, было бы логично идти рядом, дорога позволяла, но Кира явно предпочитала идти позади.

Началось путешествие, мягко говоря, неловко. Никита шёл вперёд, у камышей оглянулся, словно хотел что-то спросить, но промолчал и стал прокладывать путь, сминая камыши копьём. Это было непросто, поэтому продвигались они довольно медленно.

Кира следовала за ним, держась подальше. Особо подальше, правда, не получалось, камыши тут же поднимались, стоило их отпустить. Но хоть несколько шагов. Время от времени она предлагала свою помощь, но Никита отказывался.

Повезло, что полоса камышей довольно быстро закончилась. За ними начались холмы, которые ничем не отличались от холмов вокруг лагеря Саблезуба. Иди по ним было сложно, дыхание сбивалось, да и впереди ничего было не разглядеть. Но Кира молчала, даже когда совсем выдохлась. Просто плелась следом и старалась не обращать внимания на боль в ногах и спине. Идти очень далеко. Так далеко, как она никогда прежде не ходила и пожалуй, никогда больше не пойдёт. Скорее, сдохнет.

Никита сам предложил ей отдых. Выбрал место под стоянку — заросли кораллов и тюльпанов, которые отлично загораживали от ветра — снял рюкзак и сел на травку.

Кира села от него подальше, то и дело настороженно зыркая в его сторону. Да, это выглядело очень странно, она и сама прекрасно понимала. Но не могла ничего с собой поделать. Никита теперь не тот приятный молодой человек, с которым она хотела бы проводить всё своё время, теперь это тёмная лошадка, в обществе которой постоянно требуется находиться начеку.

— Хочешь перекусить? — Спросил Никита, никак не прокомментировав её странное поведение.

— А вот что я не сказала. У меня нет еды. Не успела собрать. Только два кувшина воды, две пряжки и верёвка. Ещё миска, взяла на всякий случай.

— Всё это пригодится. И у меня есть еда. Мы же вместе идём, верно? Значит, это всё общее. Так что, позавтракаем?

— Можно.

— Кстати, покажи верёвку.

Пока Никита развязывал рюкзак, Кира вытащила верёвку.

— Вот. Снежная Дева сплела.

— Правда? Какая молодец! Я даже подумать не мог, что она на такое способна.

Кира ощутила укол ревности. Совершенно алогичный! Они, конечно, идут вместе, но во всех иных смыслах они не вместе. Никаких собственнических чувств!

Подавила приступ ревности. Улыбнулась.

— Да, она молодец. И я обещала… вернуть ей верёвку.

Кира опустила глаза, увидела, что невольно дёргает торчащую на толстовке нитку у запястья. Сжала кулак.

— Мы вернёмся. — Невозмутимо сказал Никита и передал ей рыбу. Сушёную.

У него весь рюкзак был забит такой рыбой.

В ответ на изумленный взгляд он так же спокойно добавил:

— Нужно искать еду всегда и брать всё, что попадётся. Если увидим по пути ягоды или коренья — будем останавливаться и собирать.

Кира молча кивнула, повертела рыбину в руках.

— Если дёрнуть за спинной плавник, шкура легко счищается.

Никита показал, как дёргать. Кира послушно повторила. Была бы она не такой уставшей, нашла бы способ сделать по-своему, однако проще оказалось последовать совету.

Почему у него столько рыбы? Получается, он не носил улов в лагерь, остальным. Ну или по крайней мере большую часть оставлял себе. Сделал запас. Зачем?

Кира отрывала волокна и жевала, не чувствуя вкуса. Так же механически доела, получила вторую. Доела. Уставилась на грязные руки и горку чешуи и косточек у своих ног.

— Кира.

— А?

Она судорожно вскинула голову.

— Что случилось?

— Ничего.

Так быстро сказала, не обдумав, сразу видно, соврала, с досадой поняла Кира. Так и выдать себя проще простого.

— Это из-за того, что я поставил условие? Да?

Вот уж меньше всего Кира вспоминала это его условие. Даже не условие, чего там, скорее, невинную просьбу. Он ведь мог запросить что угодно. Что угодно. Кира всё бы сделала ради того, чтобы попытаться найти базу.

Горячая волна благодарности прокатилась по её телу от макушки до пяток. Ведь он попросил такую малость!

— Нет, ничего подобного.

— Тогда что случилось?

— Да вроде ничего.

Если не поднимать глаз, можно рассчитывать, что прокатит. Не будет же он доставать её расспросами вечно?

— Хорошо. Только если надумаешь, всё же скажи. Тебя что-то волнует, а сейчас лучше не волноваться. Не до того будет.

— Нет, нет, всё в порядке.

Потом они встали и пошли дальше.

Они шли, и шли, и всё существование свелось к необходимости переставлять ноги. При этом казалось, они топчутся на одном месте — пейзаж не менялся.

Отдыхали, умывались у ручья и наполняли кувшины, собирали ягоды, дважды жгли костёр, чтобы испечь корней. И снова шли.

Потом наступила ночь. Кира так устала, что даже не вспоминала о личинках или каких-то ужасающих инопланетных летающих устройствах. Ей было одинаково наплевать и на первых, и на вторых.

На ночь они поднялись на скалу, словно высокий пенёк торчащую посреди холмов. Древняя скала, вся поросшая мхом. Они еле забрались наверх. Вернее, забрался Никита, а потом пригодилась верёвка Снежной Девы. Вначале Никита поднял рюкзаки, а потом Киру. Она даже испугаться не успела, хотя высоты боялась и никогда не лазила и не путешествовала по горам.

На вершине, слегка вогнутой, как тарелка, они смогли даже разжечь костёр. Мусора тут валялось предостаточно.

— Если каждую ночь мы сможем проводить так, нам сильно повезёт. — Усмехнулся Никита, когда стало темнеть. Он подошёл к самому краю, выпрямился и стал смотреть на закат.

Рыбачили они вместе много, а вот закат провели вместе всего один. Тот, очень быстрый, когда пришлось прятаться в лужах. Тогда пришлось обниматься, чтобы согреться. Но сейчас Кира не собиралась этого повторять, поэтому спряталась под один из торчащих камней от ветра, так, чтобы возле неё не осталось свободного ровного места.

Никита и не претендовал. Молча стоял там, на ветру, долго-долго, любуясь закатом, и уже в темноте судя по звукам устроился неподалёку, но так, чтобы не прикасаться.