– Хорошо, – согласился Н. И., ожидая, что на этом разговор будет окончен, но Кристина не положила трубку.

Несколько секунд он терпеливо слушал её дыхание.

– Малышня, – снова обратилась она к нему, и в её голосе засквозили просительные нотки.

– Что?

– Ты не мог бы мне помочь?

– В чём?

– Понимаешь, я тут рядом с вашим офисом, покупаю в магазине киношку. Никак не могу выбрать между двумя мелодрамами.

– А почему ты не в институте?

– Ну что ты заладил, как мой папочка! Скажи лучше, поможешь мне или нет?

– Помочь в чём? – не понял Гаврилов.

– Поможешь выбрать?

– Хорошо.

Он оделся и вышел на улицу. Люди и автомобили двигались в обычном своём ритме. Приключение с гаишниками казалось тяжёлым предутренним сном, остатки которого обычно вымываются из головы душем и вычищаются зубной пастой. Но Н. И. сегодня не принимал душ и не чистил зубы.

Кристина встретила его в магазине такой улыбкой, какой дочь встречает отца. Потом девушка повисла у него на шее, и он ощутил плотность напудренной щеки возле своего уха и запах духов.

– Ты плохо спал? – искренне встревожилась она, отстранившись. – У тебя траблы?

– Нет, всё в порядке, где твои фильмы?

Кристина предъявила стопку дисков.

– Ты же сказала, что не можешь выбрать один из двух! – воскликнул Н. И.

– Пока ты ходил, я присмотрела ещё, – отвечала она. – Теперь выбор усложнился.

– Знаешь что, – сказал ей Гаврилов, – возьми все.

– На все у меня не хватает денег.

– Я тебе их куплю.

Когда они расплатились на кассе и вышли, Кристина посмотрела на него и, улыбаясь, заметила:

– За мной должок!

– Да брось, ты ничего мне не должна.

– Нет, – перебила она, – ты водил меня в оперу, теперь моя очередь тебя куда-нибудь пригласить. Погнали вечером в «Занзи-бар»?

– Знаешь, сегодня я, пожалуй, не готов куда-нибудь идти.

– Хорошо, Малышня, я тебя понимаю, – сказала Кристина, поглаживая его по плечу, – набери меня, когда разрулишь свои траблы. Пока! – и, чмокнув его в щёку, она неуклюже засеменила прочь по тротуару. Задние карманы её джинсов украшены были цветами из мелких страз.

Возвратившись в офис, Гаврилов позвонил, наконец, жене. Она не взяла трубку. Он позвонил ещё раз, но снова не получил ответа и отправил смс: «Я в порядке. Не волнуйся».

«А может, и правда, сходить с Кристиной, развлечься? – эта мысль налетела внезапно и вселила в Николая Ивановича странную лёгкость. – Почему бы и нет? – рассуждал он сам с собою, вспоминая уже другое юное тело, нежную детскую кожицу и крохотную родинку над тазовой косточкой. – Почему бы и нет? В конце концов, мне тридцать девять лет, а у меня не было никого после того, как я женился на Анне Геннадьевне! – и снова ему показалось, что он заперт в чужом теле, которое ходит ходуном, дышит, живёт, распуская по венам кровь.

Вскоре позвонил Винниченко.

– Как ты? – заботливо поинтересовался Гаврилов.

– В порядке, – голос Тараса Григорьевича был бодр и весел. – Говорил я тебе, Фома ты неверующий, – бойко продолжал он, – что Шмаков решает вопросы!? Говорил?! А ты мне не верил! Так вот, слушай, дело наше улажено, можно даже сказать, похоронено, да так глубоко, что никто его теперь уж не откопает.

– Отлично! – обрадовался Н. И., думая о том, что иногда бывал слишком суров к другу. – Отлично, ты просто молодчина, дружище!

– Дело осталось за малым, – сказал Винниченко, – тебе нужно сходить к этому майору, как его…

– К Вершинину, ну и?!

– Сходить и там выполнить кое-какие пустые формальности, дать объяснения и всё! На этом точка. Завтра они вернут нам документы и технику!

– Ладно, хорошо, когда идти и куда?

– Иди прямо сейчас, он уже тебя ждёт, – ответил Винниченко и назвал адрес.

Нехорошее предчувствие закралось в душу Николая Ивановича, когда он вошёл в серое здание РУВД и увидел толпу цыганок, которые ходили по пятам за толстым милиционером и одновременно причитали на разные голоса. Милиционер что-то жевал, огрызался, но, по-видимому, никак не мог отвязаться от настойчивого внимания. Цыганки плакали, размазывая тушь под глазами, демонстрировали свои рубцы и язвы, поднимали в воздух хнычущих детей с целью растрогать чёрствое сердце, но тщетно.

Гаврилов спросил толстого милиционера, как пройти в нужный кабинет, потом поднялся по грязной лестнице, долго шёл какими-то запутанными коридорами, пока не оказался перед белой пластмассовой дверью, рядом с которой на стене висел белый же пластмассовый телефон. Позвонив по внутреннему номеру, Николай Иванович дождался, чтобы ему открыли, и попал в следующий длинный коридор со множеством дверей. Серая спина милиционера, пропустившего его, удалялась прочь.

– Идёмте, – услышал Гаврилов и поспешил за проводником, чувствуя одновременно, как погружается в кафкианский кошмар.

И вновь они долго петляли по каким-то лабиринтам. Затем «Серая Спина» толкнул картонную дверь, жестом приглашая Николая Ивановича войти. «Отсюда при всём желании без посторонней помощи не выбраться!» – подумал тот, попадая в крохотный кабинет.

За столом сидели двое: майор Вершинин и неизвестный Гаврилову сотрудник – оба увлечённо играли в шахматы.

– Проходите, присаживайтесь, – сказал Вершинин, кивком указывая на неудобный стул.

Николай Иванович послушно сел. Прошло несколько минут, за которые он успел рассмотреть играющих. Майор Вершинин был крупный голубоглазый блондин, с аккуратно подбритыми полубаками на свежо розовеющих щеках. Подмышкой у него болталась расстёгнутая пустая кобура. Его напарник, напротив, имел азиатскую внешность, худое измождённое лицо мумии, смуглую кожу и заторможенные движения.

Гаврилов кашлянул в кулак, напоминая о своём присутствии. Милиционеры посмотрели на него.

– Вы что себе позволяете? – с расстановкой спросил азиат, сверля посетителя злыми чёрными глазками.

– Я? – удивился Гаврилов. – Мне сказали, что я могу прийти и…

– Кто вам сказал? – выкатил на него голубые глаза Вершинин и слегка приподнял плечи.

– Полковник Шмаков… – пробормотал Н. И.

– Кто-о-о-о-о-о??? – воскликнул тот. – Ты знаешь такого? – посмотрел он на азиата.

Азиат задумался на минуту и, медленно вращая головой, отвечал:

– Нет.

– Вы пришли на допрос, – сообщил Вершинин тоном, не терпящим возражений, – поэтому сидите и ждите, пока с вами побеседуют.

– Какой допрос? – Гаврилов сделал попытку подняться.

– Сидеть! – рявкнул милиционер. – А то быстро оформим в обезьянник!