Разбитая республиканскими флотами, громада так и не сделала по планетоиду ни единого выстрела.

О боях напоминало многое, однако учёные некогда противостоящих сторон, позабыв, что недавно работали на погибель друг друга, слились в крепкий рабочий коллектив.

Неторопливо шагая по вырубленным в недрах планетоида коридорам, прибывший по приглашению учёных президент республики, заинтересованно поглядывал на встречавшихся на пути людей и вахнов. В недрах планетоида царила нормальная обстановка, которой не мешали физиологические различия. На ходу поправив полы сбившегося халата, Гард вновь обратился в слух.

— Такой мерзости, скажу я вам, господин президент, — вещал идущий рядом ученый, — я ещё не видел и, честно говоря, видеть не хочу. Эти люди совсем спятили, если держат и тем более испытывают эту гадость там, где живут. Вы не представляете, что на самом деле такое это их ядерное оружие.

— Не представлял и не хочу, — закрыл президент тему, — но хочу услышать ваше мнение по поводу его применения. Сработает?

— Возможно, — пригладив волосы, осторожно ответил Григ, — к сожалению, до конца вникнуть в структуру оборонных полей четвёртой расы нам не удалось, но это не мешает надеяться, что радиацию они не отсеют. По крайней мере, ни наши разработки в области силовых полей, ни куда более сведущих в этой области вахнов, поток радиоактивных частиц удержать не смогли. Мы потратили много времени, прежде чем смогли подобрать силовой коктейль, способный его удержать. Если у них против радиации нет готового решения, то времени его придумать просто не будет. При условии, что радиация сможет на них повлиять.

— Ещё бы знать, кто они такие, а то воюем, а с кем, до сих пор понять не можем.

— Это да, — согласился учёный, — хоть наша аппаратура и не может обнаружить обитателей «Каменной», но все сходятся во мнении, что разум там присутствует и разум этот к нам явно не испытывает дружеских чувств.

— Какие шансы на успех? — спросил президент. — Твоё мнение?

— Девяносто из ста, — ответил руководитель проекта. — Тем более ждать осталось не долго. Вас, господин президент, я пригласил в качестве зрителя финальной сцены нашей совместной работы.

Миновав коридор, вышли к шахте лифта. Центр управления по просьбе вахнов вынесли на поверхность планетоида, где восстановленный портовый терминал позволил им передвигаться не сшибая панели освещения.

Когда двери лифта впустили вновь прибывших в центр управления, те оказались среди допущенных к демонстрации учёных. В центре висел многоголосый гомон, среди которого слышались как эмоциональные возгласы людей, так и пресные слова переводчиков.

Пробравшись сквозь толпу к сидящим перед консолями управления операторам, Натан Григ с радостью перевалил на президента привилегию команды к началу.

— Мы не стали тратить время на обходные пути, — принялся Натан за объяснения, — а просто скопировали боеголовку, добавив немного своего. Силовой контур, — указал он на проекцию, где вокруг вывешенной в пространстве боеголовки на равном удалении друг от друга висели шесть громоздких платформ, — создаёт тот самый коктейль из полей, способных на время запечатать заразу.

— Готовность, — пронеслось под сводами, и в центре стало заметно тише.

Забыв о разговорах и спорах, приложившие к созданию установки время и силы учёные столпились вокруг проекции.

— Пуск, — сказал оператор и нажатием кнопки запустил последнюю стадию процесса.

Висящие в пространстве платформ создали вокруг боеголовки мерцающий силовой кокон. Внутри полыхнуло. Энергия взрыва упёрлась в поле и налила пространство ослепительно ярким светом. Не прошло и секунды, а давящий прессом кокон уже наполовину сократил взрыв в масштабах.

— Всё ненужное ушло в пространство, — объяснял Натан Григ, — остальное отфильтровано и задержано.

Кокон продолжал сужаться и вскоре сдавил беснующуюся энергию в пятно, в реальности не превышающее размеров футбольного мяча. Несколько секунд ничего не происходило, а затем от платформ к мячу потянулись тонкие энергетические линии, которые, сойдясь на силовом шаре, исчезли вместе с ним.

— Заряд отправлен на хранение, — пояснил учёный.

В следующий миг на месте отправленного кокона появилась новая боеголовка и процесс повторился.

— Конвейер, — не без гордости заявил учёный.

— Что дальше?

— Дальше мы сделаем две тысячи триста таких зарядов, распределим по поверхности Каменной и дождёмся распада коконов.

— А они распадутся?

— Этот процесс неминуем. Силовой коктейль создан таким образом, что при взаимодействии с атмосферой Каменной ослабнет и в течение двух часов выпустит своё содержимое.

— А если они в течение этих двух часов вышвырнут заряды из атмосферы? — озадачился президент. — Ведь на аномалии Вьятта именно так и было.

— Этот вопрос уже всплывал, но обитатель аномалии Кромин заявил, что эту проблему его раса берёт на себя. Честно говоря, господин президент, поведение этой аномальной расы мне не совсем понятно. Они делают заявления, предлагают последовательность действий, но я не вижу их участия в совместных проектах. Если они не смогут удержать заряды на планете, то и всё это, — кивнул он в сторону проекции, — окажется пустой тратой сил и времени.

— Всё понимаю, Натан, но союзников не выбирают, а без них нам, видимо, не справиться.

* * *

Едва запустились системы скафандра, Алексей почувствовал серию уколов. Введённые аптечкой препараты мгновенно вымели страх, слабость и предательскую дрожь. Самочувствие заметно улучшилось, но никакие стимуляторы не помогли избавиться от мысли, что сегодняшний полёт может стать как заключительным в этой войне, так и последним в его жизни.

Этот день ждал со страхом и надеждой одновременно. Страх давно потерял чёткие контуры и трансформировался в гнетуще тревожное чувство. Не оставляющее с того самого момента, когда согласился ещё раз лететь к Каменной.

Тяжкое, гнетущее состояние постепенно обросло желанием как можно скорее развенчаться с этим делом. Копаясь в чувствах, он раз за разом признавался себе, что смертельно устал. Устал от риска, от гнёта неизвестности, от собственных переживаний и ожиданий. Поэтому, проснувшись сегодня утром, Алексей долго не мог разобраться в собственных чувствах. С одной стороны, этого дня боялся, с другой — день, который положит конец постоянной нервотрёпке, ждал как явление благодати.

Идя к аппарату, старался гнать мысли, в которых всё чаще мелькало слово камикадзе. Каждый из встреченных, как людей, так и вахнов, стремясь подбодрить, хлопал рукой по плечу или касался конечностью предплечья, что у недавних недругов считалось высшей степенью уважения.

— Проверка систем, — буркнул Алексей, как только занял место в кабине.

— Системы в норме, — доложил он оператору через несколько минут, — к старту готов.