— И затупил свое лучшее оружие.

— Оружие, которое теперь смертоноснее, чем все, когда-либо выкованное Аресом, — сказала Афина, наблюдая за своим подопечным, который уже находился в ее храме на горе возле Афин. — Позволь задать вопрос, мой господин. Ведь это ты спланировал?

Зевс отвернулся к чаше.

— Отец… — не унималась Афина, но владыка Олимпа молча кивнул на картину в чаше, где снова появился пилон, плавно опускавшийся сквозь бесчисленные этажи храма Пандоры.

— Твой спартанец почти добрался до первого зала, — произнес он. — Может быть, хочешь что-то сказать ему, прежде чем он выйдет наружу?

— Почему ты спрашиваешь?

— Как только ящик покинет стены храма, события начнут разворачиваться стремительно.

Тем временем пилон достиг первого зала, проломил потолок, затем вонзился в пол, но не остановился. Вызванное этим землетрясение заставило содрогнуться весь храм и горы вокруг. Куски кладки летели во все стороны, огромные валуны посыпались на голову Кроносу.

Афина перенеслась с Олимпа в первый зал храма Пандоры и там, невидимая, ждала, пока пилон с грохотом не доставит Кратоса и ящик Пандоры на место.

Спартанец выглядел непривычно задумчивым. Он уперся в ящик плечом и принялся двигать его к гигантским дверям. На прикосновение человека огромные самоцветы ответили трескучим разрядом энергии.

— Кратос, — произнесла Афина, собрав сверкающие молнии в подобие своего лица, — твоя миссия выполнена. Ты первый смертный, которому удалось добраться до ящика Пандоры. Еще есть время спасти Афины. Ты должен доставить ящик туда и использовать его, чтобы сокрушить Ареса.

Кратос поднял глаза, и богиня заметила, как изменили его испытания на пути к ящику Пандоры. Кровожадность смягчилась глубокомыслием, за бледностью скрывалось милосердие. Он стал еще более могущественным оружием — похоже, Ареса ждет неприятный сюрприз.

— Возвращайся в Афины, Кратос! Возвращайся и спаси мой город.

Богиня отправилась обратно на Олимп, а спартанец, крякнув, принялся толкать массивный ящик. Материализовавшись возле трона Зевса, Афина с удивлением обнаружила, что Громовержец все еще смотрит в волшебную чашу.

— Твой спартанец открывает двери, — сказал он дочери. — Сейчас начнется…

— Отец, я должна переправить Кратоса и ящик Пандоры в…

— Не волнуйся об этом.

— Но, отец, даже спустить ящик со спины Кроноса…

— Я сказал! — рявкнул Зевс. — Не волнуйся об этом.

— Мой город в огне, на счету каждая секунда!

— Смотри. — Громовержец указал на волшебную чашу.

Тем временем Кратос вытолкнул ящик Пандоры из храма навстречу лучам утреннего солнца, поднимавшегося над пустыней Потерянных Душ.

Зевс взмахнул рукой, и изображение в чаше изменилось.

По улицам горящего города шагал Арес, с хохотом наступая на убегавших горожан. Его меч превращал в груды камней целые кварталы, а молот сплющивал дома до земли. Его зловещий смех разносился от горной гряды до самой гавани.

Бог войны занес кулак над очередным строением, как вдруг замер, потом обернулся к востоку, будто невидимая рука дотронулась до его плеча.

— Так-так, маленький спартанец, значит, ты добрался до бесценного ящика. — Огненные волосы Ареса пылали ярче солнца, глаза излучали безграничную ярость. — Что ж, когда его откроют, ты будешь уже мертв!

Арес нагнулся, отломил одну из гигантских колонн Парфенона и поднял ее, словно игрушечное копьецо, правда, со смертоносным зазубренным наконечником. Сделав четыре шага, от которых затряслась земля, он бросил свой исполинский снаряд. Колонна взмыла в небо и исчезла под раскаты грома.

С презрительной усмешкой на лице Арес вернулся к своему разрушительному занятию. Он даже не стал смотреть, как приземлится его копье.

— Прощай, спартанец. Да будешь ты гнить в глубинах Аида целую вечность.

Его хохот всколыхнул афинские руины, словно это был сам рог Аида.

— Отец, останови его…

— Афина, — резко перебил ее Зевс, — твоя игра подошла к концу. Ты можешь сделать только одно, перед тем как все это закончится.

Богиня опустила голову, переживая за судьбу Кратоса и своего города.

— И что же это, отец?

— Смотреть.

Пытаясь сдвинуть с места трофей, Кратос продолжал буксовать. Вот он изловчился, уперся ногами в пол и налег сильнее — громадный ящик медленно поддался. Вес его был настолько велик, что даже по полированному полу он перемещался с трудом.

От подземного толчка спартанец потерял опору и снова заскользил. Когда ящик наконец наполовину прошел через гигантские двери, вокруг уже валялись груды обломков, и каменные стены храма продолжали разваливаться.

Кратос остановился, чтобы собраться с силами перед последним рывком, и залюбовался небом над пустыней: яркая лазурь, переходившая на западе в густую синеву, вся была усеяна облаками самых диковинных форм. От такой красоты захватывало дух.

Но тут спартанец заметил в небе еще кое-что. Четыре почти неразличимые темные точки то исчезали в пушистых облаках, то вновь появлялись в вышине, словно возвещая о надвигающейся опасности. Гарпии!

Внимание Кратоса снова обратилось к ящику Пандоры. Он понятия не имел, как спустить эту громадину со спины Кроноса, не говоря уже о том, чтобы переправить ее через пустыню Потерянных Душ. Разве не проще будет доставить ящик в Афины, если он получит ту загадочную силу, которая заключена внутри? Кратос рассудил так: пусть она и не дарует способности дотащить ящик Пандоры от храма до Афин, но, по крайней мере, облегчит ему задачу.

Он дотянулся до крышки и попытался сдвинуть ее, затем поднять, свернуть в сторону, однако никакие старания не могли одолеть силу, которая удерживала крышку на месте. Возможно, ящик поддастся, только попав в Афины, или его необходимо доставить в храм богини, где оракул откроет его, используя свою власть. Кратос хотел бы знать больше, но времени на пустые рассуждения не было.

Он вновь принялся выталкивать ящик наружу, решив, что это его первоочередная задача. И как только она была решена, массивные двери храма Пандоры с грохотом захлопнулись у Кратоса за спиной. Он остановился, чтобы отдышаться и выбрать дальнейший маршрут, затем взглянул на небо и обнаружил, что гарпии снижаются.

Внезапно в низком облаке появилась большая прореха, как будто Зевс проткнул его пальцем. От дыры побежали круги, подобные тем, что расходятся по водной глади, если бросить камень. Кратос нахмурился.

В следующий миг перед глазами сверкнула белая вспышка, и словно невидимый титан ударил ему в грудь невидимым молотом. За все годы сражений спартанец не испытал ничего подобного. Его отбросило назад и пригвоздило к гигантским каменным дверям храма Пандоры.