В дверь постучали, началось очередное совещание. Уходили одни люди, приходили другие.

Никто не удивлялся, когда у шефа появлялась очередная блестящая идея, он требовал её немедленного воплощения!

Славик позвонил:

— Татьяна Александровна, спросите у шефа, можно мне зайти после работы?

— Сейчас, не вешай трубку…

— Олег, Славик просится к тебе после работы.

— Таня, ты же знаешь — ему всегда зелёный свет.

Катя сидела за своим столом, пока, после очередной группы, он не провёл её свою комнату за кабинетом. Достал из шкафа подушку и плед.

— Не отекают лапки? Врачиха твоя велела проверять. Надо купить ещё одни тапочки. Когда сидишь за столом, снимай туфельки, не надо — целый день.

Он говорил и массировал ей ноги. Она молчала. Не могла прийти в себя от всего, что выпало на сегодняшний день.

А он считал, всё в порядке вещей! Положил её, укрыл пледом, потушил свет и вышел, тихонько прикрыв дверь.

Она лежала, смотрела в потолок и думала, что ему скажет. Она ему всё скажет, конечно, не здесь.

Славик вошёл в пустую приёмную. Не было ни Татьяны, ни Кати. Обрадовался! Катя уходит домой раньше Олега Сергеевича. Значит, он не провожает, не ухаживает. Может, пора самому пригласить её куда-нибудь?

Шеф ждал его, и он оправдал ожидания. У него был почти готов каркас куклы. И они битый час играли кнопками, чертили, что нужно поправить или переделать, спорили, как всегда. Настроение у обоих было прекрасным. Куклы будут вне конкуренции! Катя сама уходит домой!

— Всё, Славик, до завтра. Сделаешь, приходи в любое время.

Славик взял бумаги и вышел. Куртка его висела на стуле рядом с Татьяниным столом. Рюкзак он оставил тут же. Пока складывал бумаги, почему-то взглянул на шкафчик. Он был открыт. Обычно там висело Татьянино пальто, куртка шефа и Катин плащик. Сейчас — куртка и плащик.

Это был удар. В глазах потемнело, все знали про комнату за кабинетом шефа. Он всегда ночевал там, когда приезжал в Питер.

Кати не было в приёмной. Она могла быть только там.

Шёл к метро и ничего не видел перед собой. Ну, девочка! Двух месяцев не прошло! Оказывается, она такая же, как все, даже хуже! Шеф — почему бы и нет, не силой же он затащил её туда! Улыбается! Дрянь.

Зашёл Олег, зажёг свет.

— Не спишь, маленькая. Мы громко разговаривали? Поднимайся, поехали.

Выключил компьютер, убрал всё лишнее, свет оставил для уборщицы.

Вышли вдвоём. В приёмной мыла полы пожилая женщина. Как она посмотрела на Катю! Можно было провалиться сквозь землю. Это было последней каплей.

Олег сказал:

— Анна Ивановна, до свиданья. Кабинет в вашем распоряжении.

Снял с вешалки плащик. И почувствовал — с Катей что-то не так.

Завёл машину. Она села на заднее сидение!

Ну, ты у меня получишь, царевна. По полной!

— Совмещаем обед и ужин, заедем в ресторан. Что тебе не нравится? Я послал в журнал прекрасную фотографию. Она вышла на обложке лучшего мужского журнала. Каждая модель, да что там, каждая девчонка мечтает об этом! Я же не голенькую послал.

— Ты подписал…

— А разве это неправда? Или так было, пока действовал документ купли-продажи? Вот в чём дело! Раз так, ты вообще свободная женщина, я могу тебя отвезти домой. Завтра выпишут аванс, и живи, как тебе нравится. Можешь и не работать у меня, ты прекрасный специалист, найдёшь работу. Я же купил тебе свободу. Пользуйся!

Она молчала. Машина остановилась.

— Здесь развилка. Куда тебя везти, к тебе или ко мне?

— К тебе…

— Так. Твоя позиция понятна. Теперь я подумаю, куда тебя везти, крепко подумаю. Зачем, собственно, мне в своём доме держать чужую женщину, не мою? Да она ещё сцены закатывает. И зачем, собственно, мне в постели женщина, которая даже в машине со мной рядом сидеть не хочет! Нет, Катя-Катерина, я отвезу к тебе домой.

Она молчала. Это был шок.

— А у себя увеличу и повешу эту фотографию. И буду вспоминать — была у меня Катя, моя, до последней клеточки, маленький послушный лягушонок, совершенно, совершенно мой.

Она горько плакала, но он довёз её до дома. Открыл дверцу:

— Выходи.

Погода была промозглая. Она стояла и ёжилась в своём плащике, не поднимала глаз. Сейчас он сядет в машину, уедет, и всё. Жизнь кончена…

Взял за подбородок. В глазах было одно отчаянье.

— Ладно, я всё понял.

Обнял, поцеловал волосы. Она дрожала.

— Слушай, тебе же холодно! Давно пора сменить этот плащик. У тебя дома есть осеннее пальто?

— Есть курточка.

— Садись в машину, простудишься.

Открыл переднюю дверцу. Села послушно.

Подержался за руль, подумал.

— Закрутился я. Давно тебе надо было купить пальто, и кроссовки эти выбросить пора.

Вкус у него был отменный. Выбрал самое дорогое пальто сливочного мохера, удлиненное, с пояском.

— Надень. Хорошо! В кассу и в обувной отдел. Да, шляпку нужно. Думаю, с твоим пучком на голове — только высокую вязаную.

Ботинки тоже выбрал сам — модные, высокие, на шнуровке, тёплого, почти жёлтого цвета.

— Всё, не знаю, как ты, а я умираю с голоду.

В ресторане сам выбирал блюда, ничего не менялось.

— Так. Тебе пить нельзя, и я не буду. Давай тебе вот эту рыбу, очень вкусно. Доктор сказала, тебе надо рыбку часто. А мне мясо, я готов сейчас хоть три порции. Салатики. Тебе какао. Мне кофе. Тебе тортик, мне ничего. Можем поговорить, пока они всё это соорудят. Тебе понравилось пальто?

— Очень.

— А ботинки, ведь супер, как я их углядел!

— Да, очень красивые.

— Тебе когда-нибудь делали подарки?

— Нет.

— И поэтому ты не знаешь, что за это, хотя бы из вежливости, надо говорить спасибо.

— Я не думала, что это подарки. Обычная униформа, как Луизина одежда на Острове, которую ты заказывал по сайту.

— Ну, знаешь! Давай, выкладывай, что ты ещё придумала. Дай мне руку. Разожми кулачок, расслабься, я тебя слушаю.

— Ты опять повезёшь меня домой, только в пальто и ботинках? Но я тебе всё скажу.

— Только кулачок не сжимай. Вот так.

— Понимаешь, Олег, когда ты сжёг эту бумагу, я думала — всё изменится! А ничего не изменилось. На весь мир похвастался, что я твоя. И в офисе объявил. И всячески подчёркиваешь это! Как на меня смотрела уборщица! Только что не двинула шваброй.