– А ты не думала, как мы будем уносить ноги? – ядовито осведомился Куницын, вырубил магнитофон и отбросил его в сторону. Не являлся он поклонником данного вида творчества. – Забрались на свои задницы, на край географии...

– Здесь не край... – прошептал Мурзин. – Если идти по Ашлымбашу, километрах в двадцати будет поселок Удачный... Практически цивилизация. Но мы же не собираемся туда уходить?

– С чего бы это? – проворчала Стелла. – Будем ждать, пока нас всех прикончат?

– А вот это ближе к теме, – очнулся я. – Пока у нас прикончили только одного. Вторая считается без вести пропавшей. Куницын, у вас ничего под ложечкой не сосет?

Куницын с обречением кивнул.

– Вы правы, капитан, отдохнули достаточно, мы должны это сделать... Но сами понимаете, что искать Ритку мы будем только для очистки совести...

– Не только, – возразил я. – Бродяга треснулся башкой. Если изначально считать его сумасшедшим – а мы обязаны так считать, – то удар по кумполу не в его пользу. Что он натворил? Мог прикончить Риту, мог оставить в живых – не знаем. Но этот хрюндель уже не боец, нутром чую. Надо идти, Сергей. Пока не совсем темно – запасемся фонарями, берданку оставишь Стелле...

– А мне уже оставлять не решаетесь? – горько усмехнулся Мурзин.

– Минуточку, – запаниковала Стелла. – Это что же получается? Я буду тут сидеть совсем одна?!

– Ну, не то чтобы совсем... – смутился Мурзин.

– А эта обезьяна опять нападет? Добьет Мурзина, а меня утащит в свою пещеру, как Ритку?

– Такова уж наша судьба, – развел руками Мурзин. – Может, у него зов плоти проснулся?

– Да перестань ты ахинею нести! – вскипела Стелла. Она забыла про усталость и встала на колени.

– Ша, – поднял я руку. – Вы, в общем, поговорите, а мы пойдем. Сергей, оставьте карабин спорщикам...

И тут мы застыли, онемев от страха. Сработала «сигнализация»! Хрустела крошка под ногами. Медленно приближался человек...

Шаги делались громче, отчетливее. Поскрипывали камешки... Я сунул руку в карман, нащупал рукоятку. Куницын как-то торжественно – в глазах нелепое благоговение – поднял карабин. Я вынул ствол, опустив флажок предохранителя. Сделал Куницыну предупредительный жест: повременить со стрельбой, отойти в тень...

Между глыбинами, исполняющими роль ворот, появилась размытая фигура – невысокая, согбенная, беззащитная.

– Не стреляйте... – прозвучал тихий голос.

– Не стрелять, Куницын, – на всякий случай приказал я.

В мерклом свете появилась женская фигурка – дрожащая, грязная, с искаженной мордашкой. Подошла поближе, рухнула на колени, посмотрела на нас, словно не веря, что все происходит на самом деле.

– Рита... – уважительно пробормотала Стелла. – Ну надо же, как ты вовремя...

– Ура, никто никуда не идет, просто праздник... – откинул голову Мурзин.

Куницын неуверенно улыбнулся. Еще какой праздник.

– Вы одна? – Я начал царапать ногтями лоб.

– Одна, – прошептала Рита. – Господи, за что?...

Пережить ей пришлось немало. Набросилось исчадие, ударило кулаком по лицу... Начальные кадры захватывающей драмы просто выбило из головы. У твари были сильные руки – в волдырях, нарывах, мозолях. Ее тащили по камням, она пыталась защитить голову, разбивала пальцы в кровь. Потом ее куда-то бросили. Пока пришла в себя, бесноватая тварь подтащила Мурзина и далее поволокла обоих, не поставив в известность, куда и зачем. Рита потеряла сознание, а очнулась, когда Мурзин вспомнил, что он мужчина, и лягнул бесноватого под коленку. Тот упал, ударился головой о камень...

После того как таежный обитатель отпинал Мурзина, молодая женщина почувствовала, как снова отрывается от земли. Тварь тащила ее, рыхло переступая с камня на камень. Она не знает, зачем понадобилась этому зверю (хотя, в принципе, догадывается). Потом до нее дошло, что существо тащит ее на голом автомате – как та курица, что бегает по двору с отрубленной головой. Шаги его делались короче; она испугалась, что сейчас чудище выпустит ее, и она свалится в бездну. Но нет, тащило, балансировало на краю, потом его поволокло куда-то вбок, оно выпустило Риту... Девушка сползла в какую-то яму с колючими кустами. Существо взялось за голову. Кровь сочилась из головы. Оно стояло, качаясь, потом вспомнило что-то важное, повернуло страшную окровавленную харю, сделало два шага к схоронившейся в кустах Рите. Она чуть не умерла от страха. Но тут на чудище снизошло помутнение, оно растерянно начало озираться. Постояв, вернулось на тропу и медленно, шаркая по стеночке, потащилось куда-то к реке...

Она лежала в кустах не меньше часа. То теряла, то обретала сознание. В сумерках спустилась к реке, напилась. Добралась до отмели, с которой ущелье просматривалось в оба конца, заметила отблески костра на одной из каменистых террас...

– Ложись к огню, – суетилась Стелла, освобождая место и расстилая накидку. – Выпей водочки – у Мурзина есть – и до утра никаких движений. К рассвету будешь как огурчик...

Она уснула, едва коснувшись головой земли. А тем, кто не спал, стало веселее. Разговорилась Стелла, вовлекая в орбиту трепа посвежевшего Куницына и ободранного Мурзина. А у меня под черепом шевелились интересные мыслишки. Хотелось бы знать, до какой степени существу отшибло голову. Если слухи о золоте небеспочвенны, то оно имеет к нему отношение – иначе откуда такое внимание к продвижению экспедиции? Допустим, золото находится в ущелье (интересно, где? – мы осмотрели практически все), но бродяга долгое время находился в окрестностях «Белых зорь», а расстояние приличное, дорога трудоемкая, не может он бегать по ней дважды в неделю! Значит, редко появляется в ущелье. А если появился, должен провести ревизию своих сокровищ – не исчезли ли? А до темноты не станет этим заниматься, понимая, что под боком вооруженные чужаки. Поэтому затаился где-то, ждет, когда наступит ночь...

Логическая цепочка вызывала много нареканий, но другой не было. Включить зрительную память, представить себе ущелье от низа до велика и наиболее благоприятную точку для ведения детального осмотра... Хотя какой тут детальный осмотр – ночь на носу. Но темнота еще не пала окончательно – особенно на западе, где из-под фиолетовых облаков просвечивало рваное серое небо...

Не было в ущелье такой точки, откуда просматривалось бы ВСЕ. Но наиболее выдающиеся места... Я вспомнил скалу на южной стороне распадка – метрах в сорока левее разлома, с которого нас вспугнул хлопок «Беркута». Там росла одинокая сосна, был кустарник, трава лохматыми клочками. И тропа отлично прорисована в памяти – от лагеря метров пятьсот...

– Дайте бинокль, – попросил я у Куницына, тяжело поднимаясь. Он вскинул голову, прищурился.

– Далеко собрались, капитан?

– Прогуляюсь. Если хотите, можете со мной. Понаблюдаем за ущельем.

– Имеются мысли? – он смотрел на меня настороженно и с подозрением.